Маруся

Маруся наклонилась и получила еще один сильный хлопок по спине. Печенье вылетело.

– Телекинез вообще не самая редкая способность…

– Можно воды?

– Угу…

Профессор открыл шкафчик, вытащил какую-то мензурку с делениями, набрал воды из-под крана и протянул Марусе.

– Жалко я молоко отдал.

Маруся присела на подоконник и выпила всю воду залпом.

– Есть люди, которые умеют поджигать предметы, – Бунин посмотрел на девушку. – Я так понимаю, ты не умеешь.

Она кивнула.

– Есть даже такие, которые умеют убивать взглядом.

Маруся посмотрела на профессора так, что он улыбнулся.

– Не умеешь.

В животе забурлило. Желудок настоятельно требовал продолжения банкета. Видимо, несколько кусочков высушенной клетчатки только разбудили голод по-настоящему.

Надо было поскорее выбраться отсюда…

Профессор вытащил из банки большой маринованный огурец, смыл с него плесень и протянул Марусе. Девушка вежливо отказалась, замычав и покрутив головой. Бунин пожал плечами, откусил огурец и задумался. Марусе показалось, что он так и уснул стоя с открытыми глазами; только челюсти продолжали двигаться. Пауза все длилась и длилась, а профессор все молчал и молчал, жевал и жевал… Для того чтобы уйти, надо было закончить разговор, а для того, чтобы его закончить…

– Да, кстати… – проснулся профессор. – А где он сейчас?

– Кто он?

– Предмет.

– Я оставила его в комнате.

– М-м-м… – профессор откусил еще кусочек и постучал пальцем по оконному стеклу.

– Принести?

Это был отличный шанс слинять.

– Ты ведь понимаешь, что за предметами ведется постоянная охота…

– Понимаю… Охота?

Бунин огорченно посмотрел на огурец, потом на дверь, свистнул и постучал себя ладонью по коленке. Из комнаты донесся звук скребущих по паркету когтей и в ту же секунду на кухню ворвались собаки.

– Много столетий… – Бунин разгрыз огурец на куски и бросил собакам, – ведется война за право обладания…

– Разве собакам можно огурцы?

– А разве нет?

Маруся не нашлась что ответить.

– На этой войне убивают, отнимают, правят, теряют, умирают… Ну и кто мне заплевал весь пол?

Маруся ошеломленно смотрела на профессора, который наклонился к собакам и трепал их за ушами обеими руками.

– Кто убивает?

– Те, кто охотится.

– И меня тоже?

– Что? Убьют?

– Убьют?

– Может, и убьют.

– И вы мне это вот так просто говорите?

Бунин выпрямился и привычным жестом вытер руки о халат.

– А как я должен это говорить?

– Ну, я же в опасности.

– Ну да.

– И я ребенок.

– До некоторой степени…

– И меня могут убить.

– Несомненно.

– И что?

– Этот предмет. Он может попасть в руки кому угодно. Может попасть в руки тирану, старушке, ребенку. Это как…

Бунин взял со стола салфетку, наклонился и вытер с пола собачьи слюни.

– Как рок. Греков читала?

– Каких греков?

– Древних.

– Типа судьба?

– Типа. Бабах! И предмет у тебя. Вчера был обычным, а сегодня уже избранный. Избранный, значит трагедия. Трагедия, значит смерть.

– Ничего не значит.

– Ну, в общем да. Это как повезет. Но обычно смерть.

– Так. Послушайте. Я не хочу никакой рок. Я хочу домой.

Бунин рассмеялся.

– Ты все-таки не читала греков.

– Причем тут греки?!

– Идем…

Бунин взял Марусю за мизинец и потянул за собой в комнату.

– Вот все, – он указал на папку, – что нам известно про предметы.

Маруся подошла к столу и посмотрела на папку. Ей показалось, нет, она была уверена в том, что вовсе не хочет читать какие-то материалы про предметы. Как будто прочесть это означало бы, что она согласна со всей этой галиматьей, что она поверила и подписала бы контракт, вступила в непонятную игру, участвовать в которой ей не хотелось.

– Открой.

Непонятно почему, но Маруся подчинилась, села в кресло и раскрыла папку. На первых страницах – подборка фотографий: лица людей с разноцветными глазами – один зеленый, второй голубой. Неприятное ощущение расползлось по всему телу, и это чувство можно было безошибочно идентифицировать как страх. Это было то самое, чего Маруся и боялась. Подтверждение. Еще не бесспорное, но уже достаточное, чтобы почувствовать себя причастной к чему-то опасному. Здесь были мужчины и женщины, старики и дети, серьезные, улыбающиеся, грустные, уставшие, напуганные. Маруся перелистывала страницы и всматривалась в лица…

– Они умерли?

– Не все…

– Почему они не избавляются от предметов?

– Отказаться от суперспособностей?

Бунин достал еще одну папиросу и закурил.

– А если человеку не нужны эти способности? Если, допустим, это обычный человек, нормальный. Живет себе – и вдруг получает дар проходить сквозь стены. Зачем ему это?

– Хороший вопрос, – Бунин задумался. – Допустим, предмет попадает к какому-то… пользуясь твоей терминологией, не совсем хорошему человеку. Или совсем нехорошему. Или к человеку, который не подозревает о том, что он нехороший, пока ему не выпадет шанс… А это тот самый шанс. Ты обычный человек и вдруг понимаешь, что умеешь проходить сквозь стены. Ты можешь проникать в любые здания, брать, что захочешь, вмешиваться в жизнь других людей.

– Это мне понятно. Я спрашивала про хорошего. Если способность появляется у хорошего человека, который не использует свой шанс сделать подлость.