Марысенька (Мария де Лагранж д'Аркиен),

 В июле 1670 г. Марысенька высадилась в Данциге. Она просила у де Лионна паспорта для проезда во Франции, куда ехала для "поправления своего здоровья, страдавшего от польского климата". В сущности, Собесский сам поощрял её намерение покинуть страну, в виду наступающего кризиса. Он ждал только её отъезда. чтобы действовать. Но он ждал еще одного. Аббат Помье так возвышал голос, что, казалось, голос самого короля говорил его устами. К несчастью, ничто не подтверждало его самостоятельности. Из Версаля не приходило не малейшей вести. Надо было выяснить все, раньше чем "зажечь фитиль". Тем более, что в Польше происшествия принимали трагический оборот. Король Михаил женился на великой эрцгерцогине Элеоноре, "доброй девочке", -- говорил де Нуайе, но от всего сердца ненавидевшей и боявшейся французов. Опасаясь, что её отравят иди "насыпят пороха ей в кровать", она не могла без слез слышать имени Франции. Венский двор с своей стороны, поощрял своего новая союзника к энергичному воздействию и требовал строгих мер против зачинщиков беспорядков. На этот раз сама m-llе Майи забыла о своем происхождении, и в свите короля стали вести речь о "казнях". Примас, главный маршал, все сторонники Франции, как их называли, получали угрозы. Письмо, адресованное одному из сообщников. каштеляну познанскому, возмутило сейм этой провинции. Письмо приписывали де Лионну, но так как получатель отказывал в объяснении, его призвали в сейм и обвинили в государственной измене. Очень активный агент французского министра, Балюз, должен был наскоро покинуть французскую территорию, где ему угрожали пыткой, в случае его отказа выдать переписку. Путешествие Марысеньки имело целью объяснить положение дел. "Ей в Данциге не посчастливилось. Непроницаемый мрак окружила аббата Помье. Когда ей удалось добиться свидания, и она попросила немного денег, все дело разъяснилось, как по волшебству. Она просила выдать ей на первое время сумму в 15 000 экю, обещанных ей на дорогу, но "истраченных для набора войск в пользу Франции". Аббат объявил, что не имеет распоряжений о наборе и писал своему государю: "Эта женщина своими безумными требованиями нам только помешает". Она же решила, что "уполномоченный или изменник или болван", и вздумала обратиться лично к де Лионну. "Можно ли, наконец, рассчитывать на поддержку короля? В случае отказа его высочества, необходимо узнать об этом, как можно скорее". После этого до возвращения курьера и до приезда шевалье д'Аркиена, который должен был сопутствовать ей в Париже, она занялась своими развлечениями и удовольствиями. В городе царило большое оживление. Большинство заговорщиков, по примеру Собесского, отправило своих жен в город, некоторые из них лично их сопровождали. Марысенька открыла салон и устроила двор, как будто её царство тоже началось. Однажды она показала всем присутствующим письмо одного из служителей своего мужа. В армии разнесся слух, что граф Сен-Поль не придет. На это солдаты отвечали, по словам корреспондента: "Мы этим затрудняться не будем и выберем маршала королем!" Аббат Помье, присутствовавший при этом, чуть не задохся. На другой день он передал этот случай, заметив: "Странная особа... если она заберет себе в голову эту химеру, то не мало еще нам наделает хлопот". В августе приехал д'Аркиен. Вести были плачевные. Курьеры от варшавского и венского дворов перегнали Марысеньку по дороге в Версаль, потребовали объяснений и получили решительный ответ: "Король устранился и намерен оставаться в стороне от этого движения в пользу кузена". Слова не остались без последствия. Графу Сен Поль было запрещено выезжать из Франции; Акакия, которому его дипломатическое прошлое придавало официальный характер, был отозван и заключен в Бастилии.

 На этот раз сам аббат Помье подвергся сильным нападками Он не растерялся; в Польше еще не забыли оборот дела, во время последних выборов. Вынужденный действовать осторожно в отношении императора, король отрицал свои усилия в пользу принца Кондэ. Люди осведомленные знали, что об этом думать. Та же игра продолжалась и теперь; Марысенька согласилась. Быть может, она не ошибалась в расчете. Несчастный Акакия был посажен в Бастилно и пробыл там целый год. Наконец, герцог Ангиенский вступился за него, говоря де Линну: "Подумайте, комедия длилась довольно долго!" Все та же пьеса, но с другими актерами; на этот раз главные актеры намеревались сохранить свои роли.