Мас: Тэйри

Шрак рассказывал о жизни моряка-торговца: «По крайней мере, мне не тесно — а к безбрежным горизонтам человек привыкает. Плавать по океану не так скучно, как может показаться. Наоборот, я сказал бы, что жизнь на волнах разнообразна, временами потрясающе разнообразна — потом неделями руки трясутся. Как можно сравнить, к примеру, Джоргозо во льдах моря Заморозков со знойным Лингом, столицей Большого Морка? Или с тем же Визродом? К тому времени, когда фелука выходит из теснин пролива Тротго, уже начинаешь с тоской вспоминать о безмятежной беседе в таверне с видом на Тенистерле. Темные дела, однако, творятся в Визро-де! Хуже, чем в Лахарго на Навлусском мысу. Неприятные открытия отрезвляют после самой беспечной выпивки. Не так давно, например, я обнаружил на пляже под Парадной набережной двух наемных убийц, собиравшихся хладнокровно пытать и прикончить Джубала Дроуда на основании незаконно оформленного и никем не опротестованного судебного приказа».

Рука Миэльтруды, державшая бокал, раздраженно дрогнула, но девушка ничего не сказала.

Шрак продолжал: «Два месяца в Визроде — более чем достаточно. Человеку со стороны не дано познать радости визродских интриг и заговоров. По сравнению с тариотами даже ваэли простодушны, как дети. Если я засиживаюсь в Тэйри, меня начинают одолевать мысли о бескрайних морях под облаками в бескрайнем небе, о зловещем штиле в сумерках затмения, о вершинах Беспечных островов, выглядывающих из-за горизонта. Даже в дохобейских салунах что-то есть, что-то неповторимое, вызывающее тоску в памяти. И снова я протискиваюсь через приливные шлюзы, и снова плыву на запад, всегда на запад. Кругосветное плавание под парусами утомительно — недаром наш океан зовут Пространным. Но по пути встречаются знакомые места и старые друзья. С каждой встречей старые друзья становятся старше, а знакомые места становятся немного чужими. Или, может быть, это я становлюсь чужим. Но опять я выхожу в море, бодро дует ветер, змеи-паруса плещутся высоко под солнцем, фелука взлетает и скатывается по склонам океанской зыби — я забываю бессонные ночи, омраченные светом Ская, я забываю даже Джоргозо во льдах моря Заморозков».

Миэльтруда капризно повела плечами: «Каждому свое. Никогда не отправилась бы в открытый океан по собственной воле».

«Скажите спасибо Джубалу Дроуду, — ухмыльнулся капитан. — Благодаря его смекалке и предприимчивости у вас есть возможность узнать много нового и поучительного».

«Благодаря его невероятной наглости и самонадеянности! У Джубала Дроуда нет чувства меры».

Глава 16

Сменялись сутки — восходы, полудни, закаты, ночи, озаренные фазами Ская, и ночи непроглядного мрака, подчеркнутого бледной полосой Зангвильского Рифа в свободном черном небе. «Фарверль» давно исчез за горизонтом и больше не появлялся. Шрака это обстоятельство нисколько не беспокоило — Джубалу оставалось только положиться на суждение капитана и допустить, что Рамус Имф мог направляться только в Земнокаменную Заводь. Миэльтру-да надменно, не произнеся ни слова, приняла от Шрака пару коротких бриджей и тельняшку, и теперь ходила по палубе босиком. С Джубалом она не разговаривала, но, когда ей становилось скучно, снисходила до беседы с капитаном.

Каждый день, пока Мора стояла в зените, Шрак отмечал на карте следующую точку линии, соединявшей Визрод с Земнокаменной Заводью. Каждый раз отношение длины оставшегося пути к пройденному расстоянию уменьшалось, и однажды рано утром на севере показалась наконец темная полоса — берег Уэлласа.

Мало-помалу на фоне утреннего неба выросли высокие, сплошь поросшие лесом холмы. Других парусов на море не было. Единственным признаком присутствия людей на берегу служило сероватое перо стелившегося над водой дыма. Шрак указал на пару продолговатых мысов и протянувшуюся между ними цепочку каменистых островков: «Земнокаменная Заводь. Судоходный канал между островами называют Пучиницей. Мола в заводи нет, попасть в нее можно только с приливом. Двинемся вперед, когда вода начнет прибывать».

«Я думала, здесь будет город», — пожаловалась Миэльтруда.

«Поселок дальше, за мысом, где начинаются верфи. Дым поднимается от вечного огня под клееварочным котлом — он никогда не гаснет».

«Не вижу «Фарверль»».

«Фелука в заводи, на причале».

«Что, если Рамус Имф передумал и отправился куда-нибудь еще?»

«Через час узнаем».

«Кланш» приблизился к Пучинице. Поднимающийся прилив заполнил гавань, но между скалистыми островками еще струились и пенились вихри сильных течений. Шрак опустил паруса-змеи и, осторожно лавируя между сторожевыми утесами, завел судно в округлую, теперь уже спокойную заводь темно-синей воды, местами пестревшую зелеными пятнами подводных отмелей. За пляжем начинался Земнокаменный поселок, дальше виднелись верфи, где возвышались остовы и корпуса строившихся судов. В глубоководной части заводи от берега отходил длинный плавучий причал. Два судна стояли на якоре, третье замерло у причала. Шрак указал на третье судно: ««Фарверль»».

Джу бал рассмотрел фелуку Рамуса в макроскоп: «На борту никого».