Маша для медведя

Всегда, с детсадовских времен, Маша знала про себя одну лестную правду - она храбрая. Редкое умение душить страх, отодвигать его в сторону и действовать холодно и быстро, досталось ей по наследству. Родилась она такой. Никаких специальных упражнений для развития силы воли никогда не делала. Но паниковать не умела в принципе. Кажется, тощая, явившаяся из ниоткуда девчонка, была той же особенной породы. К тому же, в отличие от Маши, она знала толк в жестокой уличной науке. Дралась грязно, свирепо и эффективно. Такую, хрен два затопчешь, даже имея перевес в грубой силе. Закаленная жизнью бесконечная, неколебимая уверенность в себе дорого стоит, когда бой идет глаза в глаза.

Шустрая, верткая, отчаянная пацанка, что называется, дала врагу прикурить. Ребятишки в первые же десять секунд битвы пожалели, что не слиняли с достоинством до начала схватки. Чтобы там не писали военные специалисты про тактику со стратегией, данное дело решила Храбрость.

Все рано или поздно заканчивается. Все абсолютно.

Когда пыль, взвихрившаяся к самому небу, рассеялась, Полежаева с ужасом разглядела малейшие детали, сотворенного всеми участниками батального полотна. Один из ребят валялся на земле, скрючившись, взявшись обеими руками за колено и постанывая. Второй, тоже заметно пострадавший, прислонился к забору, за его ноги жался испуганный пес. Кобель номер два видимо вырвал из руки упавшего хозяина поводок и теперь мчался прочь, поджимая заднюю лапу и громко взвизгивая на бегу. Высокому противнику, с перепачканным мороженым лицом, физически досталось меньше всех. Порванная рубашка плюс несколько глубоких царапин на щеках. Но трясущиеся губы... Ужас в выпученных зенках. Эк, милый, тебя проняло.

Помятая и растрепанная Маша быстро оглядела себя. Ничего ужасного. Пыль. Грязь. Кровь из носа. Странно торчащий, распухший палец правой руки. Ободранные костяшки обеих кистей. Да... Картина маслом - партизанка на допросе в гестапо. А девчонка? Собачья заступница заглядывала поверх забора, привстав на цыпочки. Авоська с разбитыми бутылками лежала рядом в луже молока. Белые капли повсюду указывали на то, что какое-то время авоськой нехило размахивали. Факт.

-Чего там?

Глупо спросила Полежаева.

-Да псина эта, дворняжка. Она мне мешалась, крутилась, блин. Ее бы тут замесили. Ну и...

-Где она?

Не поняла Маша. Врагов обе валькирии игнорировали.

-Я его аккуратно перебросила туда. Ну, не как мяч, само собой. Руку занесла и отпустила.

-И?

-Сбежал, сволочь. А ему ухо надо бы зашить. И брюхо посмотреть. Ему? Или ей?

Девчонка пожала плечами, повернулась к Маше лицом. Во всей сомнительной красе победителя, одержавшего пиррову победу.

-Мама дорогая!

Содрогнулась Маша. И показала пальцем.

-Твоя рука! Ой, блин. Сильно больно?

-А, начхать! Заживет. Псину жалко. Как бы не подох.

Постановила невероятная девчонка. Пошла навстречу Маше, прихрамывая.

-?

-Да, погрызли немножко. Фигня.

Враги зашевелились. Стали издавать связные нецензурные возгласы протеста.

-Ну, вы еще получите у меня. В другой раз!

Жестко пообещала девочка.

-Вы мне еще с шавками вашими попадетесь. Когда мы пойдем наших псов выгуливать. Кой кому яйца еще пооткусывают. Обещаю. У наших пацанов тут и кавказцы, и ротвейлеры, и були с пит-булями. Мало не покажется. Память у меня хорошая. Рожи ваши я не забуду. Плакать будете горючими слезами. Козлы!

Невнятная стихающая ругань была ей ответом. То ли обещание жуткой мести подействовало, то ли бойцы притомились, и сил на проклятия не осталось. Девчонка подобрала авоську полную мокрых осколков. Подмигнула Маше. Кровь с ее руки продолжала литься, щедро пачкая и джинсы и кроссовки.

-Бабуся будет в экстазе.

-Слушай.

-?

-Как тебя зовут?

Она вскинула голову. Из-под длинной лохматой челки засверкали изумрудные глазищи. Ей ситуация тоже показалась забавной?

-Людок. А тебя?

-Мария.

-Ну ладно, пока.

-Подожди, ты куда собралась? Тебе к врачу надо. Срочно.

-И что?

-Я тебя провожу. Если ты не против, конечно.

Девчонка хмыкнула.

-Тебе самой к нему надо. Вон палец, выбила.

-Да. Кажется.

* * *

Добрались до травмпункта. Умылись в туалете. Как могли, привели себя в порядок. Маша перетянула девочке руку, чуть повыше локтя, купленным по дороге в аптеке бинтом. Кровь сразу унялась. Пристроились рядышком на стульчиках, бок о бок. Немножко поболтали. Через час с небольшим до них, обеих собачьих защитниц, наконец, дошла очередь.

Хмурый врач принимать Люду отказался.

-Сколько лет? Четырнадцать? Дуй в детскую республиканскую больницу. В их травмпункт. Ясно? Тебе туда.

Маша пробовала возмущаться. Бестолку. Врач замахал на них рукой, выпроваживая из кабинета. Полежаева продолжала настаивать.

-У нее же кровь течет. Посмотрите, какая большая рана!

-На ногах держится? До детского травмпункта дойти в состоянии. Следующий!

Вывалились вдвоем на улицу. Люда спросила скорее озадаченно, чем растерянно.

-А твой палец?

-Подождет.