Маша для медведя

Полезла Полежаева в красивый баульчик подружки за ключами. Боже мой, чего только не бывает в женских сумочках! Маше под руку сразу же подвернулись презервативы. Смущенно зыркнула, не видел ли доктор? Вроде обошлось. Подошла поближе к тусклой лампочке. Распахнула чужую сумку пошире, чуть не на изнанку вывернула. Ключи нашлись, слава Богу. Брелок на них был пластмассовый: красное, насквозь пробитое золотистой стрелкой сердечко. Пошлятина.

Мимо протопала соседская семья. Покосились на компанию подозрительно, но ничего не сказали. Света уже несколько минут тонко и глупо хихикала, шебуршилась на плече Матвея. Пыталась что-то говорить, замолкала, повисала безвольной тяжестью.

С замками пришлось повозиться. Никогда не открывавшая этих дверей самостоятельно, Полежаева, не ведала какой ключ куда вставлять и в какую сторону поворачивать. Ладно, разобралась. Хоть и не сразу. Вошла. От расстройства Маша забыла, где выключатель в прихожей. Долго шарила ладонью по стене. Наконец, случайно наткнулась. Щелк. Не тут то было.

-Блин. Кажется, лампочка перегорела. Проходи, Матвей.

Доктор с ношей наперевес шагнул внутрь обиталища перепившей студентки. Повел носом.

-Как вкусно пахнет.

-Светка готовит потрясно. У нее всегда так.

Честно ответила Маша. Доктор удивился. Встряхнул свой груз, хлопнул перчаткой по внушительной попе.

-А говорила, подруга на диете сидит.

-Она меня сегодня кормила сырниками с изюмом и ванилью. Специально пекла. Сама только нюхала и скорбно вздыхала.

-Серьезно?

-Да.

-Ой, до чего вы бабы, странный народ.

Маша, пропустила комментарий мимо ушей, стряхнула с плеч дубленку, сбросила сапоги. Проскакала в зал, зажгла там свет. Потом на кухне. Чтобы в темной прихожей стало хоть капельку светлее.

-Так лучше?

-Сойдет.

Вместе раздели, разули девушку. Света опять пыталась что-то сказать, где там -тонко засмеялась, умолкла. Маша постановила решительно, взмахнув рукой.

-В зал. На диван.

-Да мне без разницы. Могу до спальни донести.

-Она одетая.

-Разденем.

Матвей хмыкнул. Полежаева вздохнула.

-Не хами, пожалуйста.

Принесла плед и подушку. Укрыла уложенную подругу. Отвела с лица мокрые волосы. Пригладила ладонью.

-Кажется все. Пошли?

-Пару сырников, если остались, я заслужил? Или ты сама все слопала?

-Вроде нет.

-Ну, угощай.

Маше очень не хотелось командовать на чужой кухне. Но не отказывать же доброму самаритянину в невинном удовольствии.

-Ты ведь только что из-за стола...

Проворчала она недовольно. А сама уже приподнимала крышки и лезла в холодильник.

-А мне кусок в горло не лез из-за соседства с тобой.

-?

Маша прикусила губу, чтобы не ляпнуть лишнего. Еще чего не хватало - вспоминать о прошлом, волноваться. Но на дне души зашевелились, оживая, старые тени. Этот человек был ее первой любовью: несчастной, несмелой, несостоявшейся. Какой еще?

-Момент.

Доктор пошел в ванную мыть руки. Патологическая привычка всех хороших врачей. Спросил из-за распахнутой, перегородившей коридор двери.

-Каким полотенцем можно вытереть?

-Полосатым.

-Хорошо.

Ничего хорошего в происходящем не было, но Маша благоразумно промолчала. Матвей осторожно, как все крупные люди, попробовал рукой табурет, прежде чем сесть на него. Исполняющая обязанности хозяйки Полежаева достала чашки.

-Черный чай?

-Сойдет.

-Горячий?

-Если можно, кипяток.

-Сахар нужен?

-Да.

Ничего абсолютно она не знала про привычки этого большого, одновременно гордого и нервного мужчины. Его самоуважение базировалось на весьма шатком основании, чуть задень - опрокинется. Он легко злился и обижался, это было бы к лицу вздорной стареющей примадонне, но талантливому молодому хирургу? И бабы его, бесконечно сменяющие одна другую... Дед говорил, что "бесбашенно донжуанят", не думая о последствиях - вечные мальчики. Те, что не подросли духовно. Не научились заботиться и нести ответственность. Таких, незрелых, по словам опять же мудрого Машиного предка в России большинство. Процентов семьдесят-семьдесят пять.

Маша поворачивалась туда-сюда, подавая господину врачу сметану, блюдце, вилку и прочее, и прочее и прочее. Загудел чайник. Потянулась, выключить. Достала заварку. Насыпала в бокал, плеснула кипятка.

-Подожди!

Доктор исчез в прихожей, зашуршал своими пакетами. Вернулся почти бегом. Поставил на стол...

-Бутылка.

Глупо констатировала Маша.

-Зачем?

-Вино же, не чача!

Почти гордо возразил доктор и добавил.

-Я смотрел за тобой, ты совсем не пила. За столом. А я то ведь на гулянку из больницы пришел, ну, не с пустыми руками, в общем. Георгий сказал, что вина не надо.

-Да?

Маше показалось, что Матвей привирает, про бутылку хозяину ни слова не говорил. Блин. Это называется - зажал выпивку. Жмот. Неприятно то как. А, впрочем, это не ее дело, абсолютно.

-Вот я и подумал, что с тобой мы давненько не общались, не болтали. Выпьем немножко. По бокалу? Оно не крепкое. Не дрейфь.

-Спасибо, нет.

-Да ладно тебе, Машка. У меня повод есть.

-Какой?

Почти равнодушно, вставая, чтобы выйти из кухни, проверить - как там Светик, спросила Маша.

-Сын... Умер как раз перед Новым Годом.

-Что?

У Полежаевой ноги точно прибили к полу, в коридоре.