Маша, Машенька, Машуня… или Любовь вопреки

— Сын, неужели ты до сих пор считаешь, что я не пытался вернуть Натэллу или вернуться к ней? Да, в Ереване я решил, что это женская блажь. Вернувшись в Кисловодск, увидев пустую квартиру, осознал, что натворил. Но, было поздно! Догадался, что уехала в Ленинград, к отцу. Дозвониться не смог. Телефон предательски молчал. Ехать было бесполезно, отец меня ненавидел со дня знакомства. Потом, месяца через два, на связь вышла Шуша. Рассказала, как их встретил Николай Иванович. Поведала о том, что ей, как и Натэлле, запрещено общаться со мной под страхом выселения и окончательного изгнания… Старик был совсем слаб. Ему тогда было чуть больше семидесяти, но война, ранения, голод, изнурительная работа на благо страны, разрыв с любимой дочерью и безвременный уход жены сделали свое дело. Через год его не стало. Я узнал номер домашнего телефона (его к этому времени поменяли). Звонил часто, но общался только с Шушей, Натэлла разговаривать со мною отказывалась. Приезд ничего не дал. Видел жену и тебя только издали. С тобой общаться было запрещено, если нарушу данное слово Натэлла обещала поменять фамилию себе и тебе на ее девичью. Я допустить такого не мог. Ты — мой сын, сын должен носить фамилию отца. Ты должен был быть Баграмян, я так хотел… С трудом уговорил Натэллу не отказываться от финансовой помощи, догадывался, что вам очень тяжело. С годами общение с Натэллой стало более тесное, встречи — более частыми. Мне разрешено было приезжать в Ленинград. Но Натэллу мог видеть или в ресторане, или в театре. Тебя видел только издали. Так мама пыталась оградить тебя от влияния армянского воспитания. Она постоянно повторяла, что у нее растет русский мальчик с русским характером, но армянской фамилией. Она всеми силами старалась привить тебе уважение к женщине и семье. Вижу, у нее это получилось.

Отец замолчал.

— Как бы мама не старалась, но армянская кипучая кровь во мне никуда не делась, отец.

— И это вижу. Отсюда и ревность, и обилие женщин… Артур, только не смей изменять жене, даже случайно, даже в мыслях… Иначе закончится все так же плачевно. У Марии сильный и волевой характер, она нежная и страстная, доверчивая и властная, и очень внимательная. Как в ней все это уживается… Такие, Артур, не прощают мужчинам даже мелкие промахи.

— Догадываюсь, отец. Но мне никто другой не нужен. Я так долго ее искал.

— Ладно, сын. Пошли спать. Поздно уже. Тебе завтра на работу, а Маше в институт…

Мне тоже кроме Артура не нужен был НИКТО!!!

Глава 2. Моя боль

Характеры…

Два года беззаботной семейной жизни. Мы были счастливы. Мы любили и были любимы!.. Нас окружали любящие и заботливые родные. Шуша оградила меня от всех домашних дел.

Артур за эти два года защитил кандидатскую диссертацию, много работал, часто оперировал не только в Питере, но и в Москве. Планировал работу над докторской.

Я занималась учебой, Артуром, собой, иногда помогая по дому. Меня это не очень устраивало (мой Разум протестовал, а шаловливое Я кайфовало, «Живи в свое удовольствие, пока есть возможность» — ворковало оно). Но меня никто особо не спрашивал, чего хочу я и что мне сейчас важно. Артур считал, что он лучше знает, что важнее. Я молчала и позволяла ему так считать.

Как-то, разговаривая с мамулей откровенно сказала, что мне все это не очень нравится. На что сразу получила ответ: «Я, доча, тебя предупреждала. Теперь не жалуйся. Если честно, ты как сыр в масле катаешься, с тебя Артур пылинки сдувает, а ты жалуешься, что ничего делать не дают. Он молодец, он заботится о тебе».

Каждую свободную минуту мы проводили с Артуром вместе. Мы все также любили друг друга, все также хотели друг друга, все также не могли надышаться друг другом. Хотя были и недомолвки, и мелкие ссоры, но все это мы преодолевали с легкостью. Хотя, как с легкостью, я не любила ссоры и старалась их предугадать, уступить Артуру, а если уж поссорились, то Артуру нужно было просто приласкать меня, и я уступала. Ну, не могло мое тело и мой мозг противиться его ласкам… Оно таяло сразу, стоило только Артуру прикоснуться ко мне, приласкать, и все…

Артур, действительно, безмерно любил меня и баловал. Я была его принцессой, его девочкой, его драгоценностью. Я не слышала слова «нет», он исполнял любой мой каприз. Мама даже несколько раз делала замечание, говоря, что мужа нужно не только слушать, но и слышать, что он говорит, а иногда и слушаться. Но… это было сказано не для меня… Даже услышав это, я этого, к сожалению, не поняла…

Да, все это время я жила в сказке, которую хотела продлить хотя бы еще немного в начале нашего знакомства. Теперь появилась уверенность, что сказка останется со мною навсегда. Вернее, я буду жить в сказке всегда…