Маша минус Вася, или Новый матриархат

Кац поднимает голову. Из посветлевшего неба мягко начинает падать, кружить снег. Опускаясь на лицо, большие снежинки щекотно тают, в воздухе пахнет только что разрезанным арбузом и мокрой хвоей.

Ирина Горюнова Доню

Вера Степановна Львова была дамой мощного телосложения, если не сказать больше, и к тому же служила пожарным или пожарной. Она сама всегда затруднялась с терминологией, поскольку женщин пожарных до сих пор кроме как в зеркале не видела. Да и немудрено. Тем не менее служила она справно и, совершенно естественно, была из тех русских женщин, которые и коня на скаку остановят, и в горящую избу войдут. Входила она и в избы, и в дома, и в квартиры, и в общежития, а также на заводы и фабрики с длинным пожарным рукавом, в каске и противогазе — во всем обмундировании, и тушила огонь — все как положено. Огня она не боялась, остерегалась разумно — это да, молокососов зеленых учила уму-разуму.

Снисходительно глядя на накачанную мускулатуру Васьки или Петьки, на чуть пробивающийся пушок над верхней губой, Вера Степановна деловито басила:

— Ты, прежде чем дверь открывать, милок, сначала ее потрогай, как женщину, нежно, осторожно — горячая ли, потом на пол ляг, послушай — звук огня всегда особый, слышный. Потом воздух понюхай и, лежа уже, дверь приоткрывай. А то обратная тяга пойдет — если стоять будешь и дверь откроешь — сгоришь вмиг, ни волоска, ни кожи не останется, одни косточки обугленные. И не боись огня-то! Он все чувствует. Остерегаться надо, голову нельзя терять, мыслить четко и все по инструкции исполнять — испугался, чуть в сторону отошел, считай — помер.

— Вера Степановна, — спрашивал молодняк, — неужели вам не страшно? Вы же женщина!

— А что женщина? — удивлялась та. — Огонь каждой божьей твари страшен, разум затмевает и заставляет нестись сломя голову. Мы же люди, должны помнить, что только разум спасти может, паника — гиблое дело.

— А вы когда-нибудь боялись?

— А как же! Вот, помню, шинный завод горел. Огонь был черный-пречерный, и дым такой же. Куда идти, что делать — ничего не видно. На ощупь шли, по рукаву. А огонь, зараза, не тушится — сколько воды ни лей, никакого эффекта. Словно живой — насмехается. Я тогда его так обложила матюками с перепугу, никогда не забуду. Ничего, погасили.

Работу Вера Степановна любила, чувствовала свою нужность и важность, это добавляло ей весу — морального, конечно, на телесный сетовать не приходилось — хватало. Муж Веры Виталий Антонович был мужчиной на удивление хрупким, если не сказать тощим. Работал он там же, в пожарной части, бухгалтером. Единственным его недостатком, если это можно посчитать за недостаток, было то, что он страшно боялся воды. Даже мылся бедняга исключительно под проточной водой, включив душ и не закрывая затычку ванны, потому что вид наполненного жидкостью резервуара будил в нем скрытую фобию и буквально доводил до тошноты. Жену Виталий Антонович боготворил. Успевал и в магазин забежать, и картошечки начистить-нажарить, и сарделечек сварить, и хрусткую кислую капустку маслицем залить, сахарком засыпать. Да на стол все это русское великолепие вместе с зеленюшкой да пупырчатыми солеными огурчиками подать как раз к нужному моменту — когда раздобревшая после душа розовая супруга вплывала на кухню в любимом коротком халатике с жар-птицами китайского происхождения.

Муж смотрел на Веру влюбленными глазами и нежно спрашивал:

— Доню, может, добавочки?

Доню, как правило, соглашалась и после вкусной еды охотно миловала супруга в постели — по заслугам. В общем, жили они душа в душу, дружно, и не бедствовали. Ласковое прозвище «Доню» унаследовал Виталий Антонович от родителей Веры, называвших так всегда свою кровиночку-доченьку. Одна беда постоянно преследовала Виталия — Вера Степановна была любительницей экстрима. Словно на работе ей не хватало той бешеной дозы адреналина, которая поступала в кровь, — а постоянно надо было придумать что-то еще, испытать себя на прочность, переступить через еще один барьер, взять новую высоту. И то, что бедного супруга пугало до дрожи в коленях, — у милейшей дамы вызывало радостный хохот и прилив жизненных сил.

На отпуск Вера Степановна собственноручно взяла путевки в Египет. Она давно мечтала заняться дайвингом, и эта мечта подзуживала ее, не давала спокойно пить и есть, так что госпожа пожарная даже потеряла в весе грамм семьсот, чего с ней давненько не случалось.

И вот наконец вожделенное Красное море, Шарм-эль-Шейх, предвкушение дайвинга. Египтяне, правда, очень долго искали для Веры подходящий по размеру водолазный костюм, а потом еще половина отеля сбежалась смотреть на нее, затянутую в черный, плотно прилегающий к телу латекс. Надо вам сказать, что Вера Степановна потрясала. Потрясала мощной грудью, другими не менее впечатляющими частями тела, когда для пробы залезала в бассейн для тренировки во всем обмундировании и с баллонами за спиной, шумно вздыхала, всплывая наверх и освобождаясь от загубника.