Маша минус Вася, или Новый матриархат

История знает тысячи примеров великих мужей. Благодарное человечество называет их именами улицы, площади, тупики и города. О них ходят легенды. О них снимают кино и пишут романы. Их имена законсервированы в учебниках. Их суровые профили высечены на памятных досках, а мраморные подбородки торчат из каждой колонны. Детям приводят в пример мудрость Марка Аврелия и Эзопа. Платон, Аристотель и Соломон служат для новых поколений эталоном мудрости. Каждый школьник знает Юлия Цезаря… Но! Разве не тускнеет имя этого титана кровопролитных битв в сравнении с тем, что сам он, как ни крути, стал добычей Александрийской волчицы?

О, Клеопатра! Не ты ли истинная победительница Рима? И кто по сравнению с тобой Марк Антоний? Он проиграл войну, но не ты. А жалкий Октавиан? Презренный Август! Он обвинил тебя, Царицу Ночи, в ведовстве, не желая смириться с тем, что вся твоя ворожба только и заключалась в проницательности и уме; два поверженных римских левиафана на твоем счету, мудрейшая из мужчин, бог и судья Октавиану. Пусть его жалкое вранье останется на его совести. Ему, а не тебе, Клеопатра, жить с этим пятном на страницах истории.

Да…

А мы свой сегодняшний гимн посвятим Клеопатрам нашего времени, да не исчезнут с лица земли эти кардиналы тыла, эти адмиралы в юбках, эти новые Амазонки, пред которыми превращаются в кисель мускулы и в профитроли высеченные из мрамора профили.

И пусть область их подрывной деятельности на первый взгляд не распространяется дальше кастрюль и кухонной плиты, мужчины! — вам лучше или держаться от них подальше, или жить с ними в мире…

…Уже шесть долгих месяцев в квартире номер тридцать четыре по улице Саляма Адиля Людмила Васильевна Бензопилова вела непримиримую войну со своим длинным жилистым зятем Львом Михайловичем Запугаки.

С чего началась эта война? На почве какого недоразумения она возникла? Что не поделила эта благородная, справедливая Людмила Васильевна со скромным научным сотрудником ГНИИХТЭОС Левочкой Запугаки, существование которого до войны было ограничено исследованиями в области технологий элементоорганических соединений и институтским буфетом?

Дорогой читатель! Разве не знаешь ты, что нет более благодатной почвы для взращивания взаимной ненависти, чем семейное счастье, заключенное в узкие квадратные метры? Сорняки понимания и терпения чахнут на этой зловещей клумбе сами собой, в то время как крошечные семена неприязни, едва упав на кухонную клеенку, оживленно прорастают в ней и тянутся к свету, как фикусы и герань, загораживая подоконник с видом на гармонию и балконные лыжи. Ни в прополке, ни в удобрениях не нуждается сей торфяник, чтобы заколоситься, как не нуждается он и в спичке, чтобы заполыхать синим пламенем.

Троянским конем войдя в родовую ветвь Бензопиловых, Левочка Запугаки был вынужден одновременно с тем переступить порог их квартиры, занять один из крючков их вешалки, входить и выходить из их комнат, заходить на их кухню… словом, с беспечным постоянством попадаться Людмиле Васильевне на глаза. Уже было с нее довольно, однако одного этого Запугаки показалось мало. Время от времени неприятный зять с неприятной фамилией и отвратительной внешностью подолгу занимал туалетную комнату, оставлял отпечатки своих грязных ботинок на коврике, а отпечатки своих отвратительных пальцев на подзеркальнике; скрюченные носки неприятеля висели рядом с белоснежным махровым полотенцем Людмилы Васильевны, а волосы врага — и это было ужасно! Ужасно и омерзительно! — оставались в щетке для волос этой терпеливой и миролюбивой дамы.

Все это вместе, нет! Все это вместе несколько дней кряду после женитьбы, и их пугающее количество в перспективе, и Людмила Васильевна дала себе клятву выписать интервента из родовой ветви и стереть следы оккупанта, как с прихожего коврика, так и со страниц семейной летописи.

Началась война.

Людмила Васильевна называла Льва Михайловича «Левочка», произнося имя своего врага так, точно давила им тараканов:

«Доброе утро, Левочка», — произносила Людмила Васильевна, и Лев Михайлович вздрагивал, а спина его покрывалась мурашками.

«Приятного аппетита, Левочка», — произносила Людмила Васильевна, и вилка падала у Льва Михайловича из рук.

«Не беспокойтесь, Левочка, я подыму», — произносила Людмила Васильевна, и ужас лишал Льва Михайловича подвижности и аппетита.

Освободительная война развернулась по всем направлениям. Глобальная, она застигала Льва Михайловича телефонным звонком на работе или в буфете. Локальная — повергала Запугаки в трепет за дверью спальной комнаты, завтраком, обедом и ужином.