Машина до Килиманджаро (сборник)

– Примерно так.

– Я… я когда вырасту, стану парикмахером!

Мистер Уйнески тут же засуетился, чтобы скрыть удовольствие.

– Тогда наблюдай за этим ежиком, Ральф, всмотрись в него. Локти так, кисти эдак! Пусть говорят ножницы! Клиенты довольны. Старайся казаться вдвое занятней, чем на самом деле. Шик-шик, мальчуган, шик-шик. Этому стоит поучиться у французов! О, эти французы! Как они летают вокруг кресла, легко, на цыпочках, а острые ножницы шепчут и пощелкивают, пощелкивают и перешептываются, слышишь, Ральф?

– Да, конечно, – пробормотал я в тон перешептыванию и пощелкиванию и осекся – ветер занес в летнюю страну тонкий дальний плач, такой тоскливый, такой странный. – Снова он. Поезд. И что-то там есть, на поезде…

– Дневные поезда здесь не останавливаются.

– Но я чувствую…

– Эти волосы собрались меня удушить, Ральф…

Я смел волосы. Затем, после долгого молчания, сказал:

– Я думаю, не поменять ли мне имя.

Мистер Уйнески вздохнул. Разомлевший клиент по-прежнему не подавал признаков жизни.

– Мальчуган, с тобой сегодня что-то не так?

– Это не со мной. Просто имя – из рук вон. Только послушайте: Ральф. – Я прорычал еще раз: – Р-р-ральф.

– Да, с музыкой арфы точно не спутаешь…

– Просто какая-то шальная собака. – Я покосился на дверь. – Прости, Пес.

Мистер Уйнески глянул вниз.

– По-моему, его это совершенно не трогает.

– Ральф – это так тупо. Сегодня же поменяю.

Мистер Уйнески задумался.

– Юлия на Цезаря? Александра – на Великого?

– Да какая разница! О, мистер Уйнески, помогите мне, а? Найдите мне имя…

Пес внезапно сел. Я выронил метлу.

Вдалеке на горячий шлак железнодорожной станции медленно выползал поезд – само великолепие, сплошные пожарные сирены и движущиеся поршни, и лето на железном брюхе горит жарче, чем в окрестных полях.

– Вот он и прибыл!

– И убыл, – откликнулся мистер Уйнески.

– А вот и не убыл!

Теперь уже мистер Уйнески едва не выронил ножницы.

– Черти полосатые! Да он тормозит, этот треклятый поезд!

Мы услышали, как поезд остановился.

– Пес, сколько пассажиров сошло? Быстро!

Пес гавкнул. Мистер Уйнески беспокойно заерзал.

– Наверное, мешки с почтой…

– Нет… Это человек! Он налегке. Багажа у него совсем мало. Идет к нашему дому. Могу спорить, у бабушки будет новый постоялец. И займет он пустую комнату, как раз рядом с вашей, мистер Уйнески! Верно, Пес?

Пес залаял.

– Эта собака слишком много болтает, – с неудовольствием заметил мистер Уйнески.

– Я мигом, только гляну разок. Ну пожалуйста, мистер Уйнески!

Далекие шаги вот-вот затеряются на жарких пыльных улицах. Мистер Уйнески дрожал.

– …пошли прахом все мои надежды, – едва слышно пробормотал парикмахер и добавил печально: – Ладно, Ральф, иди.

– Только не Ральф!

– Как-там-тебя-звать… сбегай посмотри и возвращайся… с плохими вестями.

– Ой, спасибо, мистер Уйнески, спасибо!

Я побежал. Пес помчался за мной. Вдоль по улице, по аллее, задворками – и вот мы притаились в папоротниках у бабушкиного дома.

– Лежи, приятель, – шепнул я. – Приближается Событие, чем бы оно ни было!

По улице, а потом по дорожке, ведущей к дому, и дальше, по ступеням, легко, как на прогулке, шагал незнакомец. Он так помахивал тросточкой, у него был такой ковровый саквояж… и длинные, каштановые с сединой волосы, и серебристые усы, и бородка клинышком… Изысканность просто порхала вокруг него, как стая пташек.

На крыльце, среди гераней в горшках, он остановился, обернулся и принялся изучать Гринтаун.

Может быть, он слышал гудящее вдали насекомое – шум парикмахерской, где мистер Уйнески, будущий его враг, предсказывает судьбу по шишкам на головах, над которыми жужжит своей электрической машинкой. Может быть, он слышал даже, как в безлюдной библиотеке, где золотая пыль неторопливо плавает в солнечных столбах, чья-то рука быстро скользит по бумаге, шуршит, постукивает пером о дно чернильницы, зачеркивает и снова пишет… Тихая женщина роется в книгах, как большая одинокая бабочка. Ей тоже предстоит стать частью жизни незнакомца, но пока…

Пришелец снял высокую блекло-зеленую шляпу, вытер лоб и, глядя в жаркое слепое небо, проговорил:

– Привет, парень. Привет, Пес.

Мы с Псом восстали из папоротника.

– Черт! Как вы догадались, что мы здесь прячемся?

Незнакомец заглянул в шляпу, словно там у него лежал ответ.

– В прошлом воплощении я был мальчишкой. А в предыдущий раз, если память мне не изменяет, я был чуть больше, чем обычным счастливым псом. Но!.. – Трость ткнулась в табличку на крыльце, обещавшую «Комнаты с пансионом». – Эта надпись не обманывает, как ты считаешь?

– Лучшие комнаты во всем квартале, сэр!

– А кровать?

– Матрасы такие, что можно три раза утонуть от счастья.

– А постояльцы за обедом?

– Разговорчивые, но в меру.

– А как кормят?

– Горячие булочки каждое утро, персиковый пирог в обед и слоеный торт на ужин!

Незнакомец вдохнул и выдохнул восхитительный запах.

– Да тут и душу продашь!

– Прошу прощения?! – Бабушка уже стояла возле двери и хмурилась, разглядывая гостя.

– Не больше чем общепринятое выражение, сударыня. – Незнакомец быстро повернулся к ней. – Я не имел в виду ничего антихристианского.