Машина до Килиманджаро

— Что, правда? — удивилась она. — Принес масло? Намажь мне спинку, пожалуйста.

Он вылил немного масла на ладонь и принялся втирать его в золотистую кожу женщины. Она хитро посматривала на воду, кивая, будто говоря: «Что, съела, ты? Ха-ха!», и довольно мурлыкала, как кошка.

— Вот, все, — он протянул ей флакон.

Он уже был по пояс в воде, когда она закричала:

— Куда же ты? Давай-ка назад!

Он посмотрел на нее, как на чужую.

— Господи, что опять не так?

— Ты же только что наелся и напился, в воду нельзя, а вдруг судорога?

— Бабкины сказки, — насмешливо бросил он.

— Сказки или нет, подожди еще часик, слышишь? Я же волнуюсь, боюсь, что ты можешь утонуть.

— Ох, — мрачно вздохнул он.

— Идем, — женщина развернулась, и он поплелся за ней, оглядываясь на море.

Три часа. Четыре.

В четыре десять погода стала меняться. Женщина на песке, видя это, успокоилась. С трех часов набегали облака, а теперь с бухты внезапно принесло туман. Жару сменил холод. Поднялся ветер. Показались черные тучи.

— Будет дождь, — сказала она.

— А ты и рада, — подметил он, — что все тучами заволокло, а ведь это, может, наш последний день.

— Я слушала прогноз погоды, — поделилась она, — вечером будет ливень, и завтра весь день. Может, уедем сегодня?

— Останемся, вдруг будет ясно? Хочу еще денек поплавать. Между прочим, сегодня я так и не купался.

— И так неплохо было: поболтали, наелись, просто время пролетело.

— Да уж, — он разглядывал свои руки.

Белые полосы тумана стелились над песком.

— Смотри, — обрадовалась она, — мне дождик на нос капнул! — Она странно засмеялась. Ее глаза светились, она помолодела. Она почти что ликовала. — Старый добрый дождь!

— И что здесь смешного? Глупенькая.

— Собирайся, а то нас накроет! — скомандовала она. — Давай, поможешь с одеялами. Бежим скорей!

Он медленно, задумчиво свернул одеяла.

— Черт, хоть последний раз бы поплавать. Разок окунусь, и все. — Он улыбнулся. — Всего на минуту!

— Нет, — побледнела она. — Простудишься, а мне с тобой нянчиться!

— Ладно, ладно. — Он отвернулся от моря. Накрапывал дождь.

Шагая впереди, она направлялась к отелю, тихо напевая что-то себе под нос.

— Постой! — окликнул он.

Она застыла. Не обернулась. Лишь слышала, как удалялся его голос.

— Кто-то в воде, — кричал он, — кто-то тонет!

Ноги не слушались ее. Она слышала, как он побежал прочь.

— Жди здесь! — кричал он. — Сейчас вернусь! Там кто-то в воде! Кажется, женщина!

— Позовем спасателей!

— Никого нет! Поздно! — он со всех ног несся к воде.

— Вернись! — кричала она. — Там никого нет! Вернись, не надо!

— Не переживай, я сейчас! — отозвался он. — Вон там женщина тонет, видишь?

Сгущался туман, на песке чертил узоры дождь, из глубины вод поднималось сияние. Он бежал к воде, и женщина в черном купальнике бежала за ним, бросив все вещи, умоляя и захлебываясь слезами.

— Не надо! — кричала она, простирая к нему руки.

Он скрылся среди черных волн.

Женщина в черном купальнике ждала на берегу, под дождем.

В шесть часов среди туч промелькнуло солнце. Слышалась барабанная дробь дождя, стучавшего по воде.

В глубине моря шевельнулось белое свечение.

Нечто из пены, водорослей, с длинными прядями зеленых волос, качалось на мелководье. В колеблющемся мерцании, на дне, покоился мужчина.

Такой хрупкий. Пузырилась пена. Мелькала галька, билась о гемисферы кораллов, словно ускользающая мысль, и исчезала. Мужчины. Хрупкие. Ломаются, как куклы. Ничего особенного в них нет. Всего минута под водой, и им становится плохо, они уже не замечают ничего вокруг, только брыкаются и раскрывают рот, а затем перестают двигаться. Совсем. Как странно. Столько дней ждать, и ради чего?

Что с ним теперь делать? Голова болтается, рот распахнут, глаза тоже, взгляд застыл, а кожа бледнеет. Глупый мужчина, просыпайся! Очнись!

Вода закружила его.

Мужчина безвольно обмяк, и рот его был широко раскрыт.

Зеленоволосое, фосфоресцирующее создание отступилось от него.

Освободило его. Волна принесла тело назад, на берег. К жене, что ждала его под холодным дождем.

Дождь барабанил по черной воде.

Было слышно, как под свинцовым небом, в сумерках, на берегу кричит женщина.

«Ах, — древний прах колыхнулся в волнах, — как же это по-женски! Ей он тоже больше не нужен!»

В семь часов хлынул ливень. Стало темно, совсем холодно, и в отелях на всем побережье включили отопление.

Мотель куриных откровений

Это случилось в 19З2 году, во время Великой депрессии, в самую тяжкую ее пору. Мы сели в свой «Бьюик» 1928 года выпуска и двинулись на запад — мать, отец, мой брат Скип и я. И однажды остановились в мотеле, который потом всегда называли «Мотелем куриных откровений».