Машина эмоций

Возможно, отчасти потому, что мы склонны интерпретировать такие «нарративы» с точки зрения изменения ситуации в последовательно более крупных масштабах времени. В случае музыки структура чаще всего ясна: мы начинаем с группировки отдельных нот в «такты» равной длины, а затем объединяем их в более крупные сегменты, пока вся композиция не начинает восприниматься как сюжетная структура[76]. Так же мы поступаем и с визуальной, и с языковой информацией, хотя и с меньшим количеством повторений, – распределяем наборы мелких событий по уровням событий, случаев, эпизодов, разделов и сюжетов. Однако наиболее четко это проявляется в музыкальных формах:

Функциональные детекторы распознают паузы, ноты и различные аспекты звуков, такие как гармония, темп, тембр и т. д.

Измерители группируют их в кластеры. Что касается музыки, композиторы облегчают нам задачу, используя такты равной длины, – это помогает замечать различия между соседними кластерами.

Фразовые и тематические детекторы затем репрезентируют более масштабные события и отношения, например: «Эта тема идет вниз, а затем поднимается и заканчивается тремя короткими отдельными нотами».

Сборщики сегментов после этого группируют их в более крупные части, такие как «эти три похожих эпизода образуют последовательность с восходящей высотой»[77].

Подобные уровни в разных плоскостях

Наконец, наши Рассказчики интерпретируют каждое произведение подобно событиям в других сферах – например, изображению путешествия через пространство и время или спору между персонажами. Одной из уникальных особенностей музыки является удивительное умение изображать то, что можно назвать абстрактными эмоциональными сценариями, – главную роль в них играют некие сущности, о которых мы совсем ничего не знаем, за исключением того, что распознаем их индивидуальные характеристики, например, «это – теплое и ласковое», тогда как «то – холодное и бесчувственное». Затем мы начинаем сочувствовать им, интерпретируя фразы и темы как репрезентации психических состояний, таких как конфликт, задор, удивление и смятение, – например, «валторны атакуют кларнеты, но вот уже струнные пытаются их успокоить».

Теперь предположим, что каждый более высокий уровень разума по большей части реагирует на изменения ниже, но в более крупном временном масштабе. Если это так, то, когда сигналы повторяются на уровне A, мозг Б никак не реагирует. И если сигналы, которые поднимаются к Б, образуют повторяющуюся последовательность, так что мозг Б продолжает видеть одну и ту же картину, то мозг В тоже увидит «устойчивое состояние» и, следовательно, ничего не доложит на уровень выше.

Этим можно объяснить некоторые распространенные ощущения, поскольку любой повторяющийся сигнал имеет тенденцию частично «обезболивать» следующий уровень над ним. Поэтому, хотя вы, возможно, продолжите притоптывать ногой в такт музыке, большинство подробностей этого незаметного события наверх не просочится.

Почему наши мозги эволюционировали таким образом? Если вы довольно долго находитесь в каких-то условиях – и с вами не произошло ничего плохого, – значит, они, вероятно, не представляют для вас никакой опасности, поэтому вы можете не обращать на них внимания и более эффективно использовать свои ресурсы.

Однако может случиться и другое. Когда уровень освобождается от транса повторяющихся сигналов, которые поступают снизу, он может начать посылать сигналы вниз, приказывая этим уровням искать отличающиеся данные. Например, предположим, путешествуя на поезде, вы сначала услышали, как стук колес по рельсам формирует узор «тук-тук-тук-тук», то есть четыре четверти. Затем вы перестали обращать на это внимание, но вскоре, возможно, внезапно заметили, что переключились на «тук-тук-тук», то есть три четверти. Что заставило вас изменить репрезентацию? Возможно, какой-то более высокий уровень просто переключился на формирование другой гипотезы.