Машина эмоций

Это был провал или успех?

Нам стоит рассматривать это как нечто обычное или исключительное?

Стоит ли нам об этом забыть или помнить?

Это причина для радости или раздражения?

Подобные двухчастные определения могут быть полезными, когда нам на выбор предоставляют всего два варианта. Однако выбор того, что нужно запомнить или сделать, обычно требует принятия более сложных решений, например:

Как нам следует описать это событие?

С какими другими событиями его можно связать?

На что еще оно похоже?

Как еще его можно использовать?

Кому из друзей стоит о нем рассказать?

Если рассматривать ситуацию шире, обычно практически не имеет смысла принимать твердое решение на будущее, какие объекты любить или не любить, а также к каким людям, местам, целям или убеждениям стремиться – или их избегать, принимать или отвергать. Ведь все подобные решения должны также зависеть от контекста, в котором мы себя находим. Соответственно, мне видится что-то неправильное в большинстве двухчастных делений: они кажутся очень простыми и ясными, и в итоге создается впечатление, что вам больше ничего не надо, – и удовлетворение побуждает вас остановиться. Однако большинство новых идей в этой книге происходят из осознания того, что двух частей редко бывает достаточно, – и в конце концов я сформулировал следующее правило: в психологии никогда нельзя начинать рассматривать вопрос менее чем с трех аспектов или гипотез!

Почему мы так часто удовлетворяемся разделением вещей всего на две категории? Возможно, это как минимум отчасти происходит из-за того, что в окружении среднестатистического ребенка так мало «троек». У двухлетнего ребенка всего две ноги, и двое родителей учат его надевать два ботинка, в результате чего этот ребенок вскоре научится понимать и использовать слово «два». Но зачастую у ребенка уходит еще целый год на то, чтобы осознать значение слова «три», возможно, потому что наше окружение содержит так мало примеров «тройственности» чего-либо. У всех нас прекрасно получается составление пар и списков их различий, но наша культура и языки не предоставляют нам прочной основы для разговора о тройках. Почему бы нам не обзавестись терминами для трихотомий и растроений?

9.3. Почему нам нравится идея Самости?

Брайан:Мы все индивидуальны!

Толпа:Мы все индивидуальны!

Одинокий голос:Только не я.

Монти Пайтон. Жизнь Брайана

Большую часть времени мы думаем о себе как о носителях определенных идентичностей.

Любитель саморефлексии:Я не ощущаю себя разрозненным облачком частиц и процессов. Вместо этого я чувствую в себе какое-то Присутствие – Идентичность, Дух или Чувство Бытия, и это чувство мной управляет и направляет в нужном направлении.

Однако иногда мы чувствуем в себе меньше единства или централизованности.

Читатель:Одна часть меня хочет одного, а другая – другого. Мне нужно научиться лучше себя контролировать.

Один философ утверждал, что никогда не чувствовал себя единым целым.

Джосайя Ройс:Я никогда не выясню, что такое моя воля, если буду просто размышлять над своими естественными потребностями или следовать мимолетным капризам. Ведь по натуре я что-то вроде места встречи бесконечных потоков унаследованных тенденций… Я – сборище импульсов. Нет ни одного желания, которое бы присутствовало во мне постоянно [Ройс, 1908].

В любом случае, даже когда мы чувствуем, что все под контролем, мы осознаем, что между нашими целями имеется конфликт и нас одолевают побуждения, с которыми мы не в состоянии совладать. В таких ситуациях мы можем вести внутренний спор, пытаясь прийти к компромиссу, – но даже когда мы ощущаем себя цельными, другие могут видеть в нас неорганизованность.