«Даже в том случае, — пишет он, — когда субъективно кажется, что идея "появилась ниоткуда", она появляется в подготовленном мозге. <…> Когда наступает гипофронтальное умственное блуждание, оно почти что буквально "заполняет пропуски". Находятся пути между изначально не связанными точками отсчёта в мозге, которые сформировались ранее, во время состояния гиперфронтальности»8.
С точки зрения технологии «целенаправленного мышления», о которой вы, возможно, знаете из моей книги «Чертоги разума», речь идёт о формировании определённой информационной доминанты, предполагающей, с одной стороны, сбор фактов о проблематике, а с другой — рассмотрение отношений между ними.
В другой своей книге «Парадокс мудрости» Элхонон Голдберг напоминает о традиционном различии функций «дескриптивного» и «предписывающего знания»:
дескриптивное знание —
это знание о том, как устроен фактический, реальный мир, как в нём существуют вещи,предписывающее знание —
это знание не о данности, а о том, как нечто должно быть (его ещё называют «знанием о требуемом образе действия»)19.Если совсем просто, то первое — это знание о том, как и что происходит в мире, а второе — это то, каким мы хотим его видеть, как добиться соответствия реальности нашим желаниям.
Поэтому неудивительно, что лобные доли отвечают у нас за предписывающее знание, а теменновисочная область — за дескриптивные
(рис. 20). Первые говорят нам о том, каким они хотят видеть будущее, вторые — о том, каково обычное положение дел.В этой взаимосвязи — отражении «переднего» и «заднего мозга», дескриптивного и предписывающего знания (грубо говоря — того, что есть, и того, куда это «есть» следует привести) — и формируется наше видение реальности.
Рис. 20.
Элхонон Голдберг строит в связи с этим очень интересное предположение, основываясь на концепции «сетевой динамической системы связей» (СДСС) Эми Арстейн из Йельского университета20.
Суть СДСС в том, что связи между нейронами внутри той или иной нейронной сети могут меняться без изменения её анатомической архитектуры.
Отношения между связанными нейронами как бы перенастраиваются в зависимости от задачи, создавая быстрые и неустойчивые функциональные нейронные комплексы на молекулярном, а не на синаптическом уровне.
Попытаюсь объяснить это на пальцах:
• нейроны связаны друг с другом синапсами — это анатомическая связь, обеспечивающая долговременную память, и она, понятное дело, достаточно жёсткая,
• однако, если нам нужно сделать что-то в моменте, нам необходимо использовать долговременную память, адаптируя её к актуальной ситуации,
• и вот предполагается, что эта адаптация устойчивой сети к ситуации происходит не через анатомическую перестройку, что долго и затратно, а за счёт изменения чувствительности отдельных синапсов к нейромедиаторам.
В результате анатомически сеть вроде бы та же самая, однако же вести она себя может по-разному в зависимости от того, как динамически изменились силы связей внутри неё.
То есть она в каком-то смысле реагирует, как скрипичная струна: перемещаешь палец по грифу — и звук меняется.
Идея Голдберга состоит в том, что передняя и задняя области мозга способны обмениваться вот такими «фантомами» (этими разными «звуками»), проецируя их друг в друга с помощью специфических пирамидных клеток III слоя дорсолатеральной префронтальной коры головного мозга.
Отличаются эти клетки тем, что у них очень длинные аксоны, которые способны соединять отдалённые части мозга, а также длинные апикальные дендриты, богато усеянные дендритными шипиками (их здесь в 23 раза больше, чем у аналогичных клеток зрительной коры, и, например, в два раза больше, чем у таких же клеток в лобных долях макак).
В результате, предполагает Голдберг, в основе нашего сознания лежит следующий механизм: «стабильная сеть, соединённая синапсами, активируется в задней ассоциативной коре, временно "копируется" (или «отражается». —