Машина правды. Блокчейн и будущее человечества

Что это означает? Мертвые встают перед Богом и открывают свои книги. Затем Господь открывает свою книгу — «иную книгу», вторую. Что это, как не система двойной записи? «И кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное». Благодаря простому методу учета торговцам наконец удалось то, что было невозможно почти тысячу лет: сделать кредитование приемлемым и почтенным ремеслом. Как пишет Джеймс Ахо, «система двойной записи способствовала появлению новой “видимой фигуры” — христианского торговца и банкира»[25].

В трудах Пачоли проводится осознанная, намеренная параллель между Священным Писанием и конторской книгой. Первый же пункт руководства по применению нового метода гласит: «Торговцу должно при каждой записи ставить дату с годом от Рождества Христова, дабы она напоминала ему о чистоте помыслов и любую сделку он совершал бы со святым именем Господним на устах»[26].

Едва банковское дело избавилось от стигмы безбожия, нашлось немало желающих им заняться. Первыми знаменитыми банкирами стали члены флорентийского семейства Медичи: им удалось занять нишу посредников, через которых проходили почти все денежные потоки в Европе. Столь ошеломительный успех стал возможен благодаря скрупулезному ведению двойной записи. Если торговец из Рима желал что-то продать покупателю в Венеции, новый тип конторских книг решал проблему доверия между людьми, живущими далеко друг от друга. Занося одни и те же суммы в дебет плательщика и в кредит получателя, — то есть ведя двойную запись, — банкиры могли переводить средства без отправки наличных денег. В результате они в корне изменили систему платежей, подготовив почву для зарождения капитализма. Что не менее важно, банкиры создали для себя авторитетную роль — поручителей, носителей капитала доверия в обществе — и занимают эту позицию уже около 500 лет.

Таким образом, ценность двойной записи не только в сухой эффективности. Конторская книга со временем начала восприниматься как моральный ориентир, обращение к которому наделяло всех участников сделки праведной силой. Торговец становился благочестивым, а банкиру приписывалась святость — в конце концов, три папы римских в XVI и XVII веках происходили из рода Медичи. Перекупщик славил Господа своими трудами. Негоцианты, прежде вызывавшие подозрение, превращались в моральные авторитеты, столпы общества. Джеймс Ахо отмечает: «Основатель методистской церкви Джон Уэсли, баптисты Даниель Дефо и Сэмюэл Пепис, деист Бенджамин Франклин, многие нынешние сообщества экуменистов и адвентистов — все настаивают на том, что скрупулезный учет финансов есть проявление высших добродетелей: честности, ответственности, порядочности и трудолюбия».

Благодаря математическим концепциям, завезенным со Среднего Востока в ходе Крестовых походов, система двойной записи создала моральные предпосылки для зарождения капитализма в Европе, а банковские «крючкотворы» фактически стали жрецами новой религии. Мало кто в наши дни воспринимает текст Библии как буквальную, дословную истину (хотя, конечно, есть и такие), тем не менее это не помешало уверовать в истинность отчетов Lehman Brothers — пока не обнаружился разрыв между видимостью и реальностью.

Величайшая ирония кризиса 2008 года состояла в том, что вера в систему финансовой отчетности (так глубоко укорененная в коллективном бессознательном, что мы ее даже не замечаем) сделала нас легкой добычей для мошенников. Даже вполне добросовестно составленная отчетность иногда базируется на более или менее обоснованных догадках. Современная бухгалтерия, особенно в больших международных банках, превратилась в настолько сложный и запутанный процесс, что стала практически бесполезна. В 2014 году колумнист Bloomberg Мэтт Левин весьма наглядно показал, что балансовая ведомость любого банка почти абсолютно непрозрачна. По замечанию Левина, «ценность» большинства отображенных в ней активов определяется на основе ожидаемой возвратности ссуд или рыночной стоимости облигаций, которыми владеет банк. На другой чаше весов оказываются столь же приблизительно оцененные пассивы и обязательства. Если разница между предположительной оценкой и реальной стоимостью составит хотя бы один процент, квартальная прибыль может превратиться в убыток. Угадывать, приносит ли банк прибыль, — все равно что решать школьный тест «методом тыка». «В этом тесте вообще нет правильных ответов, — пишет Левин. — Никто не может знать, заработал ли Банк Америки что-то в текущем квартале или потерял. Банковская отчетность, по сути, серия более или менее разумных предположений»[27]. Не угадаешь — вылетишь из бизнеса, что и произошло с Lehman и другими проблемными банками.