Машина пробуждения

– Позволь объяснить тебе все настолько прямо, насколько это возможно. Существует почти бесчисленное множество вселенных – вселенных, заруби себе это на носу; когда мы говорим о «мирах», подразумеваются целые реальности, населенные в большей или меньшей степени расселившимися людьми. Бывают вселенные как с круглыми планетами, так и с плоскими, или даже тороидальными, или, например, такие, что вовсе не ведают геометрии и космологии, какими мы с тобой их знаем по нашему прежнему дому. В большинстве этих миров люди рождаются, живут и умирают. И когда мы умираем, мы не прекращаем своего существования, не превращаемся в мерцающие сгустки эктоплазмы, розовых ангелочков или во что ты там еще мог верить. Мы просто продолжаем жить. Где-то еще.

– Люди называют это «пляской жизней», – встрял Эшер, изобразив пальцами нечто вроде джиги.

Сесстри на секунду чуть склонила голову набок, словно обдумывая дальнейшие слова, а затем широко раскрыла глаза и поинтересовалась, все ли пока понимает Купер. Тот кивнул; он с жадностью ожидал продолжения рассказа, хотя его уже неоднократно подмывало задать тот или иной вопрос. Тороиды? В самом деле ли бывают такие миры или вселенные, или это было сказано просто чтобы удобнее донести суть? В любом случае эта женщина оказалась куда лучшим инструктором, нежели Эшер, и Куперу оставалось только учиться.

– Нет на свете такой науки, которая смогла бы определить, куда мы попадем, хотя многочисленные великие мыслители потратили уйму времени, пытаясь оспорить это утверждение. Мы живем, умираем, а затем просыпаемся где-то еще. Опять живем и снова умираем, потом опять просыпаемся. Думаю, тебе может казаться, что это чем-то напоминает тюремное заключение, и ты даже окажешься прав; жизнь будет испытывать тебя при каждой возможности. Это медленное и полное страданий путешествие, но такова уж суть жизни – неторопливость и боль. И все это продолжается очень и очень долго. – Замолчав, Сесстри посмотрела на Купера с сомнением и ожиданием в глазах, рассчитывая увидеть неизбежную реакцию в виде шока и смятения, но ничего такого не заметила.

– Добро пожаловать в Неподобие! – пропел Эшер, широко раскидывая руки. – Лучший из худших районов во всей этой безымянной помойке.

Они с Купером стояли посреди кирпичного моста, перекинувшегося через пенящуюся бурую реку. Мимо них брели пешеходы, пробегали рикши и катились разномастные кареты, направлявшиеся к лабиринту извилистых улочек и переулков, образовывавших то, что называлось Неподобием. Эшер схватил спутника за запястье и потащил сквозь общую давку. Купер пытался было сопротивляться, но Эшер все равно влек его за собой – этот человек был потрясающе силен. На противоположной стороне моста толпа закручивалась вихрем вокруг небольшой площади с фонтаном, а затем устремлялась в переплетение тенистых улочек, где стены склонялись друг к другу, скрывая небо и образуя практически туннели из камня, дерева и штукатурки.

Эшер и Купер словно плыли в реке чумазых лиц; здесь встречались горожане всех сословий – богачи удивительным образом перемешались с бедняками, люди были увлечены непринужденными разговорами и обсуждали открывающуюся в полдень стихийную ярмарку. Эшер уверенно продвигался сквозь толчею, и его серое лицо, на которое падала прядка белых волос, возвышалось над ней подобно носу волшебного и горделивого корабля-призрака – корабля из костей, корабля, принадлежащего птицам.

– В Неоглашенграде полно разных мест, но при моих деньгах выбор автоматически останавливается на Неподобии, – доверительно прошептал он Куперу, когда они свернули на одну из наиболее широких улиц. – На этой грязной жемчужине города. – Эшер приветственно помахал каким-то знакомым, но Купер был слишком погружен в свои мысли, чтобы различать их лица. – О, все эти перепутавшиеся улицы и спрятанные сокровища! Здесь безопасно и весело днем, но с наступлением темноты начинается совсем другая история. И разумеется, ее-то я люблю больше всего.

Эшер раскинул руки так, будто прикидывался приведением, и его спутник против воли улыбнулся. Он схватился за руку своего проводника, крепко ее сжал, и вместе они стремительно зашагали сквозь бурлящую вокруг суету. Произошедшее полностью выбило Купера из колеи, голову его переполнял странный шепот. И от такого количества людей вокруг легче ему точно не приходилось.