Машина пространства

Мы с ним одного роста и сходного телосложения; осанка тоже примерно одинаковая. Он чуть полнее меня, что, впрочем, несущественно: либо я заставлю его сбросить вес, либо сам воспользуюсь специальными подкладками. Кожа у него бледнее моей, но и эта проблема легко решается – с помощью грима. При том, что глаза у него мутновато-голубые, а у меня, как принято говорить, карие, разница почти незаметна, и, опять же, всегда можно наложить грим, чтобы отвлечь внимание зрителей.

Ни одна из этих деталей не имеет существенного значения. Куда серьезнее стоит вопрос движения: походка у Рута расхлябанная, шаг широкий, носки при ходьбе слегка вывернуты наружу. За дело взялась Оливия; она считает, что его можно довести до ума. Как известно любому актеру, походка и осанка сообщают о персонаже куда больше, нежели мимика, акцент и жестикуляция. Если на сцене мой двойник будет двигаться не так, как я, – пиши пропало. Никого обмануть не удастся. Это уж точно.

Рут, которого пришлось полностью ввести в курс дела, клянется, что все понимает. Стараясь развеять мои опасения, он бахвалится своей профессиональной репутацией, но меня этим не проймешь. Только в том случае, если зрители примут его за меня, можно будет считать, что он не даром ел свой хлеб.

На репетиции остается ровно две недели.

6 января 1894

Рут отрабатывает указанные мною движения, но я не могу отделаться от мысли, что ему чуждо понятие иллюзии. В драматическом театре роли не рассчитаны на обман зрителей: в спектакле участвует явно не Гамлет, а всего-навсего актер, который произносит определенные реплики. Мои же зрители, наоборот, должны уходить из театра обманутыми! Они должны одновременно и верить, и не верить своим глазам!

10 января 1894

Мистер Рут завтра получает выходной; мне нужно многое обдумать. У него ничего не получается, ровным счетом ничего! Оливия тоже считает наш выбор ошибкой и настаивает, чтобы я исключил из программы номер Бордена.

Но Рут – это катастрофа.

12 января 1894

Рут – это чудо! Просто нам обоим требовалось время на размышление. Он заверяет, что провел выходной с друзьями, но, судя по запаху перегара, он провел этот день с бутылкой.

Ничего страшного! Его движения точны, хронометраж почти безупречен, и, когда мы наденем одинаковые костюмы, обман будет совершенно незаметен.

Завтра наведаемся с Рутом и Оливией в Стритэм, осмотрим сцену и завершим последние приготовления.

18 января 1894

Меня не отпускает странная нервозность по поводу завтрашнего выступления, хотя мы с Рутом репетировали до седьмого пота. В безупречном исполнении заключен некий риск: если завтра я выступлю с номером Бордена, и выступлю лучше, чем он сам (что не подлежит сомнению), то слухи об этом дойдут до него за считанные дни.

В этот поздний час, когда Оливия уже спит, в доме царит полная тишина, и меня одолевают разные мысли. Есть одна нелицеприятная истина, о которой я до сих пор не задумывался. Заключается она в следующем: Борден мгновенно догадается, как был выполнен этот трюк, а я до сих пор не понимаю, как его выполняет Борден.

20 января 1894

Это был настоящий триумф! От оваций сотрясалась крыша! Сегодня в заключительном выпуске «Морнинг пост» обо мне сказано: «вероятно, крупнейший из современных иллюзионистов Британии». (Здесь есть две оговорки, которые мне совершенно ни к чему, но такой оценки вполне достаточно, чтобы сокрушить самодовольство мистера Бордена!)

Приятно. Есть только одна неувязка, которую я не предусмотрел! Как же я об этом не подумал? По завершении иллюзиона, в кульминационный момент моей программы, мне приходится сидеть, скорчившись самым позорным образом, между хитроумно складывающимися перегородками моего ящика. Когда по залу прокатывается гром аплодисментов, к рампе выходит не кто иной, как пьянчужка Рут. Он раскланивается, он берет за руку Оливию, он посылает в зал воздушные поцелуи, он призывает зрителей поблагодарить дирижера, он салютует почтенной публике в ложах, он снимает цилиндр и раскланивается снова и снова…

А мне остается ждать, пока на сцене выключат свет и опустится занавес – только тогда я смогу выбраться.

Такое положение необходимо изменить. Нужно сделать так, чтобы из второго ящика появлялся я, так что перед следующим выходом нам с Рутом придется поменяться ролями. Мне еще предстоит хорошенько подумать, как это сделать.

21 января 1894

Вчерашняя заметка в «Морнинг пост» сделала свое дело, и сегодня мой импресарио ответил на несколько предварительных запросов и оформил три ангажемента. Каждый раз заказчики требуют непременного исполнения моего загадочного иллюзиона.

Руту выдана небольшая денежная премия.

30 июня 1895

События двухлетней давности развеялись, как страшный сон. Я возвращаюсь к этому дневнику только лишь для того, чтобы записать: жизнь снова вошла в ровную колею. Мы с Оливией живем душа в душу, и при том что она никогда не сможет, в отличие от Джулии, стать моей движущей силой, ее спокойствие и поддержка служат надежным тылом для моей жизни и карьеры.