Машина пространства. Опрокинутый мир [Авторский сборник]

Гельвард произвел в уме несложные вычисления. Сколько времени ему требуется, чтобы пройти милю? Минут пятнадцать, не больше. За день, даже в жару, он покроет по крайней мере миль двадцать; с нерасторопными женщинами придется конечно же идти медленнее — допустим, наполовину. Ну ладно, пусть не десять, а шесть миль в день: значит, семь дней на дорогу до селения, три-четыре дня на возвращение. Если повезет, он сумеет вернуться в Город дней через десять, пользуясь принятой среди гильдиеров единицей измерения времени — через одну милю. Почему же его предупредили, что он не успеет к рождению ребенка? Постой-ка, вспомни поточнее: что говорил Клаузевиц при предыдущей встрече? Что путешественник пробудет в отсутствии миль десять-пятнадцать, а может статься, и сто? Полная бессмыслица…

— Невзирая на все трудности, ты должен как-то вычислять длину пройденного пути, чтобы определить момент, когда вы приблизитесь к цели. Между Городом и тем поселением было установлено тридцать восемь канатных опор. На карте они обозначены как прямые линии поперек полотна. Места установки опор удастся заметить без труда: хотя после их демонтажа по тем же участкам прокладываются рельсы, в почве остаются глубокие шрамы. Придерживайся левого внешнего пути. Иначе говоря, поскольку вы двигаетесь на юг, крайнего справа. Поселение, которое тебе предстоит найти, находится по эту сторону полотна.

— Но ведь женщины узнают родные места, — вставил Гельвард.

— Справедливо. Ну что ж… теперь о твоем снаряжении. Вот оно. Тебе придется взять всю эту груду. Не вздумай выбросить что-нибудь по дороге — поверь, мы знаем, что делаем. Понятно?

Гельвард кивнул. Вместе с Клаузевицем они осмотрели снаряжение. В одном тюке оказались пакеты с сухой синтетической пищей и две большие фляги с водой. В другом — палатка и четыре спальных мешка. Кроме того, там были моток прочной веревки, стальные крючья, пара ботинок, подбитых железом, и складной арбалет.

— У тебя есть вопросы?

— Кажется, нет, сэр.

— Ты уверен, что нет?

Гельвард смерил груду взглядом. Тащить все это на себе будет чертовски муторно, разве что удастся всучить часть ноши женщинам, а при виде синтетической пищи его чуть не вывернуло.

— А нельзя ли, сэр, подкрепляться тем, что встретится по дороге? — спросил он. — Синтетическая пища уж очень безвкусна…

— Советую тебе не есть ничего, кроме взятых с собой продуктов. Можешь, если придется, пополнить запасы воды, но непременно прежде убедись, что она проточная. Что же касается еды… Как только Город скроется из виду, нельзя есть ничего выросшего на земле, иначе не на шутку заболеешь. Не веришь — попробуй. Я в свое время попробовал и маялся потом добрых два дня. Так что этот совет основан на долгом и горьком опыте.

— Но ведь в Городе мы не отказываемся от местных плодов!

— Да, пока Город вблизи оптимума. А ты удалишься от оптимума на много-много миль к югу.

— И это повлияет на пищу, сэр?

— Да, повлияет. Еще вопросы?

— Все ясно, сэр.

— Хорошо. Тогда тут тебя ожидает кое-кто, кто хотел бы свидеться с тобой перед отъездом.

Он жестом показал на дверь, которая до тех пор оставалась закрытой, и Гельвард отворил ее. За дверью была маленькая комнатка, и там его ждал отец.

Гельвард прежде всего удивился, а затем просто не поверил своим глазам. Он же видел отца немногим более десяти дней назад, когда тот направлялся верхом на север; теперь, за какие-то десять дней, отец внезапно чудовищно постарел. Когда Гельвард вошел, отец попытался встать со стула, но не удержался на ногах и оперся нетвердой рукой о сиденье. Он повернул лицо к сыну, но даже это далось ему с большим трудом. Весь его облик говорил о глубокой старости: он сгорбился, одежда висела на нем мешком, и рука, протянутая навстречу Гельварду, заметно дрожала.

— Гельвард! Здравствуй, сынок.

Поведение отца тоже изменилось неузнаваемым образом: от былой отчужденности, к которой Гельвард так привык, не осталось и следа.

— Отец!.. Тебе нездоровится?

— Да нет, все в порядке. Просто придется поберечься — доктор говорит, я слишком часто бывал на севере. — Он качнулся, и Гельвард инстинктивно сделал шаг вперед, чтобы поддержать его. — Мне сообщили, что ты отправляешься в прошлое. Это верно?

— Да, отец.

— Будь осторожен, сынок. Ты увидишь много такого, над чем придется поразмыслить. Там все иначе, чем в будущем… в будущем я чувствовал себя, как дома.

Клаузевиц вошел следом за Гельвардом и стал на пороге.

— Гельвард, учти, отцу только что сделали инъекцию.

Сын обернулся, словно его ужалили.

— Что случилось?

— Он вернулся в Город ночью, жалуясь на боль за грудиной. Диагноз — ангиоспазмы. Ему дали обезболивающее, и он должен лежать в постели.

— Хорошо, я его не задержу.

Гельвард опустился на колени подле стула.

— Ну, а сейчас… сейчас-то ты чувствуешь себя нормально?

— Я же сказал, все в порядке. Не беспокойся обо мне. Как Виктория?

— Держится молодцом.

— Славная она у тебя девочка, Виктория…

— Я ей передам, чтобы она навещала тебя.