Машина путает след. Дневник следователя. Последняя встреча. Повести

— Вы говорите, что слышали, как один из преступников назвал другого Шакалом? — подумав, обратился он к девушке.

— Да, — подтвердила она.

— Пожалуйста, расскажите, какой он из себя: высокий…

— Высокий… У него горбатый нос, кажется, и на одной руке не хватает пальца.

— Мизинца? — быстро спросил капитан.

— Д-да…

— Старший сержант! — крикнул Глыба да так, что девушка вздрогнула. — Возьмите милиционера Самойленко и приведите сюда Худякова. Будет сопротивляться — позовите на помощь бригадмильца Каюмова. Он живет рядом с Худяковым. Действуйте!

— Слушаюсь! — приложив руку к козырьку фуражки, бодро произнес Хашимов и круто повернулся к двери. Глыба поднял телефонную трубку:

— Люда, соедини меня с майором Прохоровым… Константин Дмитриевич, это вы? Здравствуйте… Спасибо, спасибо. У меня находится одна девушка. Ее ограбили… Думаю, что это сделал Худяков со своими дружками. — Он помолчал снова, должно быть, слушая Прохорова. — Хорошо, Константин Дмитриевич. Сейчас я приду к вам с нею… Да.

…Я еще долго сидела в дежурной комнате и окончательно убедилась в правильности афоризма, который я приводила в начале моих записок. Дежурная комната, действительно, была зеркалом подразделения. Я уже знала некоторых сотрудников отдела. Это были честные и самоотверженные люди. Они не считались ни с трудностями, ни с опасностями, борясь с преступниками и нарушителями общественного порядка. Поэтому была уверена, что и те, с кем еще не успела познакомиться, походили на своих товарищей по работе. Дежурная комната представлялась мне уменьшенным до миниатюрности отделом, в котором каждый сотрудник, на каком бы посту он ни находился, денно и нощно стоял на страже покоя и безопасности своего народа.

Наконец, Игорь Владимирович Корнилов прибыл из управления милиции с незнакомым, уже немолодым лейтенантом. Увидев меня, подполковник приветливо улыбнулся и пригласил к себе в кабинет, отправив лейтенанта за старшим оперуполномоченным капитаном Зафаром.

Я подумала, что Игорь Владимирович решил познакомить меня с капитаном. Мне говорили, что Зафар за это время, пока я училась в Москве, стал одним из лучших оперативников города. Однако подполковник позабыл о капитане, едва расстался с лейтенантом. Отодвинув от стола свое кресло и пригласив меня сесть, он некоторое время довольно бесцеремонно разглядывал меня. Встречи с работниками милиции, которые были частыми, особенно в последние дни, приучили меня ко многим неожиданностям, поэтому, сидя напротив подполковника, я старалась тем же отплатить ему.

Я знала немного о нем и о его отношении к людям и к работе из рассказов Алексея Воронова. Я видела его в отделе кадров управления милиции. Но я еще никогда не сидела с ним так близко и не пыталась с такой критичностью рассматривать его. Удивительно в этом было то, что я переменила свое мнение о нем. Я подумала, что он не такой уж и добрый, как старался мне доказать Алексей.

Не знаю, может быть, внешность его была обманчивой? Или он изменился за семь лет?

Это был рослый крепкий мужчина с тяжелыми большими руками и цепкими колючими глазами, взгляд которых, как мне стало известно после, приводил в трепет не только молодых сотрудников отдела, но и тех, кто уже не один год проработал в милиции.

Разговаривая, он смотрел на собеседника исподлобья. Его острый прямой нос, высокий с глубокими залысинами лоб, крутой подбородок, тонкие, плотно сжатые губы — все ошеломляло собеседника своей суровостью.

…Мы просидели молча минут пять или десять — оба собранные и настороженные. Он — крупный, сильный, я — маленькая, слабая, подавленная непонятной, все возрастающей грустью.

— У тебя, кажется, завтра кончается отпуск, Наташа, — сказал подполковник, делая ударение на имени. — Ты, возможно, решила кого-нибудь проведать или что-нибудь сделать… Возможно, не знаю… Все это тебе придется отложить до более подходящего момента. Нам нужна твоя помощь сегодня, в эту же минуту… Ты видела в коридоре молодую женщину? Красивую, в коричневом платье.

— Да, — облизала я пересохшие губы.

— Это Лариса Рыжова, — взглянул он на меня в упор. — Ее обманули. Попалась, короче говоря, в сети одной ловкой мошенницы… Старший следователь Зайко, как тебе известно, уходит на пенсию. Ты возьмешь это дело… — Он нахмурился. — Все это тебе должен был бы сообщить начальник следственного отделения, но он, к сожалению, тяжело болен.

— Пожалуйста, пожалуйста, — ответила я, удивляясь просьбе подполковника. Я все никак не могла придти в себя. Мне казалось, что он вот-вот встанет и начнет грубить.

«Может быть, он так деликатен со мной потому, что я женщина?» — подумала я, тайно наблюдая за Корниловым.

Позже я узнала, почему он был так «любезен» со мной.

Оказывается, Розыков, беседуя с ним в этот день, попросил относиться ко мне, как к большому, но слабому ребенку. Просьбу другого человека начальник отдела навряд бы счел нужным выполнять, однако с Розыковым его связывали старые дела, вспоминая которые он всегда с любовью говорил о своем «чудаке друге» — Якубе…

— Разрешите приступить к своим обязанностям! — поднялась я, не дождавшись ответа.