Машина снов (СИ)

Сотник быстро оглянулся и последовал за приглашением. Под занавесью тонких верёвочных ветвей царил приятный влажный полумрак, Марко сидел, откинувшись к ивовому стволу спиной. Чёрный от недосыпания, с набрякшими от неизлитой горечи веками, осунувшийся и высохший, он напомнил сотнику пленника, сидящего в бамбуковой клети. Испачканная вином и пеплом одежда пахла дикостью. Неподвя- занная форменная кираса висела кособоко, ощутимо помятая в двух местах так, что по краям вмятин облезло дешёвое воронение. В усталых, дрожащих руках Марко держал модное при дворце изобретение, состоявшее из двух бамбуковых туесков, вложенных один в другой. Внутренний туесок, защищённый таким образом от соприкосновения с внешней средой, мог хранить чай горячим в течение целого дня. Марко жестом пригласил сотника присесть рядом и протянул ему небольшую деревянную чашку.

Находившийся по утренней жаре Кончак-мерген благодарно кивнул и жадно хлебнул обжигающего напитка, задним числом испугавшись, что сделал это слишком громко.

– Я думал, тебя сослали обратно на аннамскую границу или куда-нибудь поближе к Юннаньским горам, – устало сказал Марко, не поворачивая головы и глядя сквозь ветви на фрейлин, медленно прогуливающихся, чтобы впитать плодотворную рассветную ци, насыщающую кожу особенной свежестью.

– Принц Тоган бежал сегодня в полночь, скрывшись из дворца в неизвестном направлении. И я, с тремя сотнями его людей, с этого времени числюсь во дворце на правах заложника. Если Тогана не вернут, нас казнят через две луны.

– Мне жаль, – искренне сказал Марко. – Но, я смотрю, ты ещё остаёшься в рядах ночной стражи?

– Тотчас же перевели в дневную, но оставили оружие. Шлем с бунчуком пока не забрали и форменную кирасу тоже оставили до поры. Формулировка приказа такова, что, если я совершу какое-нибудь славное деяние во имя престола Юань, мне сохранят жизнь.

– Тогда мы удачно встретились, мерген.

Кончак-мерген сделал глоток, вернул Марку чашку и ответил:

– Смерти я не боюсь. Меня унижает уже сама возможность быть казнённым своими же товарищами. Умереть как бешеный пёс, убитый хозяевами из чувства самосохранения, – это совсем не то, о чём я мечтал.

– Понимаю.

– Если вы найдёте мне дело, выполняя которое я смогу погибнуть с достоинством, – моя благодарность будет сопровождать вас во всех последующих жизнях.

– Увы, то, о чём я попрошу, не потребует от тебя применения твоих выдающихся навыков воина, но я прошу тебя во имя императора Юань.

– Я повинуюсь его воле, – наклонил голову Кончак-мерген.

– В ту ночь, когда погиб бывший начальник ночной стражи, изменник Ичи-мерген, покушавшийся при помощи машины сновна жизнь Великого хана, его покои убирали две кухарки. Их нужно найти и допросить с соблюдением всей необходимой процедуры. Показания должны засвидетельствовать два сотника обеих страж и двое бойцов Золотой сотни. Речь идёт о государственной измене. Поэтому можно применить пытку. Но до суда они должны будут оставаться живыми.

– Я исполню просимое, – ответил сотник стандартной протокольной формулой на катайском.

– Если хозяева этих служанок попытаются воспрепятствовать тебе, то, какими бы высокими ни были занимаемые ими посты, тебе разрешено применить любую нужную силу. Я предъявляю тебе золотую львиноголовую пайцзу в знак того, что этот приказ исходит от самого богдыхана, повелителя Суши и всего, что на ней.

– Есть, – ответил Кончак-мерген, чувствуя, как радость поднимается из глубины души, заставляя сердце биться от жажды битвы.