Машина снов

Ты думаешь, что я следил за тобой специально? Конечно, нет. Ну, конечно же, нет! Неужели ты думаешь, что десятилетия увлечения магией, тысячи лянов серебра и золота, тысячи ночей без сна затрачены только на то, чтобы подглядывать за тобой?! Это как сон обычного человека, не имеющего особенных способностей к сновидению. Он ведь не знает, что придёт к нему во сне, возможно, ему и не хочется видеть всех этих мельтешащих образов, наверняка ему было бы куда приятнее созерцать прекрасных наложниц, которые услаждают его всю ночь, но вместо этого ему снится мерзкий ростовщик, что требует платы за кредит, снится начальник уездного ямыня, который кричит на него за неуплату подушного налога, снится сварливая жена, которая требует новых нарядов, снится, что его дочь стала проституткой и сбежала с проезжим балаганом. Так же и я… Я бы с удовольствием смотрел совершенно другой сон. Но судьба есть судьба. Я стал магом не нарочно, просто следовал своей судьбе. Когда мне исполнилось двадцать пять… Я схлестнулся с отцом. Тебе ведь это знакомо? Да? Ты ведь тоже как-то вступил с ним в поединок? Я же говорю, общего между нами куда больше, чем разъединяющего нас. Итак… Я помню это утро. Я не помню причины нашей ссоры с отцом, но отчего-то прекрасно помню, как абрикосовые цветы летели по ветру, отец что-то орал, но я не слышал, пропускал эти крики мимо ушей, как заторможенный дурачок, следя за робким, хрупким полётом лепестков. Солнце в тот день светило совсем ласково, не припекало, но, знаешь, пригревало, ласкало, именно ласкало кожу. Вдруг он схватил меня за плечо, грубо дёрнул, и я оттолкнул его руку. Я оттолкнул руку отца, но так вышло, что оттолкнул руку императора. В ту же секунду на меня обрушился какой-то катастрофический по силе удар, от которого я еле-еле успел увернуться, он зацепил меня лишь краем, сбив с головы шлем, но даже в этом касании лилось столько силищи, что меня охватила паника, ни черта не соображая, я еле успевал отмахиваться от его сокрушительных оплеух и случайно задел его венценосное плечо. Он рассвирепел. Как медведь-шатун, вставший на дыбы. Он велел мне вынуть меч, а сам отбросил саблю и начал бить меня ножнами. Я пытался защищаться, но, уверяю тебя, тогда он был куда сильнее, а главное — куда быстрее, чем сейчас. Он бил меня так, как град бьёт молодые побеги. Каждый удар вбивал меня по колено в рыхлую землю дворцовых клумб. Последнее, что я помню, — навершие ножен, летящее мне поперёк глаз… Меня выхаживали несколько недель. Казалось, в теле сломана каждая косточка, но медвежья кровь чингизидов спасла меня, через три недели я смог ходить без помощи слуг, а через два месяца уже почти самостоятельно вставал с кровати. Пока я лежал по горло в жидкой глине, посасывая тряпицу с мясным пюре, которое жевали мне рабыни, обездвиженный, лишённый самого элементарного — возможности нормально срать самому, я много передумал о том, что такое тело, как оно работает и как оно может меня подвести. Меня просто выбешивало то обстоятельство, насколько я привязан к нему. Проклятый мясной пирог, начинкой которого служит нечто мятущееся, нечто, что смотрит, слушает, понимает, но вынуждено ютиться тут, среди этих жил и слизей. В день, когда я наконец вышел на крыльцо, опираясь на плечо старой Хоахчин, глядя на прекрасное увядание листвы и караваны птиц, тянущихся на юг через безмолвное равнодушное небо, в тот день я решил, что больше не буду зависеть от него. Я заперся в библиотеке, что было очень даже удобно, поскольку состояние здоровья не позволяло мне принимать участия в государственных делах. Даже не знаю, сколько именно свитков, манускриптов, разрозненных листов, рисунков и схем я переворошил в поисках ответа на вопрос, как избавиться от этого телесного рабства. Кстати, твоя удивительная способность жить сразу в нескольких мирах, в нескольких явях всегда невероятно возбуждала меня. Я так долго искал рецепт, а ты… Тебе он пришёл свыше. Ты всегда был свободен от телесности.

Свободен от телесности? Ты шутишь? Я? Прикованный даже не к телу, а к вполне определённым его частям, надо сказать, довольно стыдным частям, путами вожделения?! Как опоенный? Это ли не рабство?