Машина снов

А тут… я был один, не просто отрешился от мысли, что за мной, как обычно, приглядывают сотни глаз, а преисполнился одиночества. Глубокого одиночества. Можно сказать, что я стал самой его сутью. Такое одиночество, возможно, испытывал Творец, перед тем как создать всё сущее. Вокруг царила лишь звенящая тишина, и, лёжа в кресле, я слышал биение собственного сердца и ток крови, несущей тепло по моим старым изношенным жилам. Тук. Тук. Звон, который издавала кровь, успокоил меня. Я вспомнил, как ты рассказывал мне сказку про сарацинского царя, который переодевался простолюдином и бродил по улицам своей столицы. Я позавидовал ему. Наверное, он правил совсем маленьким городом? Последнее, что я помню, — как я затянул на лбу ремень с волшебными камнями.

Туман сгустился, как в тот день, когда ты сразил демонов. Я сразу узнал этот особый, ни на что иное не похожий туман. Сон в машине для меня совершенно не похож на обычный. Я ведь почти не вижу снов, так, какие-то обрывки, голоса, слова, прочую муть… Это у меня с детства. Я не поэт, и рассказы о цветных снах даже казались мне в юности ложью. Но сейчас… во сне я чувствую себя таким же живым, что и наяву, и всё время вспоминаю Чжуан-цзы. Может, я — бабочка? Туман сгустился и заволок дворец, строительные леса и рабочих, марширующих дружинников и курьеров, бегущих с документами по своим чиновным делам. И я начал искать тропинку, подобную той, что ты оставил в тумане в прошлый раз.

В какой-то момент я вдруг понял, что туман, скрывающий от меня всё вокруг, вся эта зыбь, вовсе не ширма, прикрывающая всю тьму вещей. Туман в моих снах — словно песок, из которого я могу лепить дворцы и храмы. Я сделал какое-то движение и увидел прекрасный храм с золотыми куполами. Христианский храм, такой, как ты рисовал мне. Вокруг меня были такие же белые люди, как ты. Немного странно одетые, но чужеземцы всегда кажутся странными.

Я зашёл в корчму. Впервые в жизни я, император Юань, Великий хан Хубилай, повелитель Суши, зашёл в обычную корчму. Царила приятная прохлада, люди вокруг говорили на незнакомом языке, но благодаря волшебству сна я их понимал. Ко мне подошёл трактирщик и предложил какой-то еды, о таком блюде я раньше не слышал, поэтому попросил любого мяса. Трактирщик принёс мяса и вина. Я ел, пил, и всё было настоящим, и еда, и питье, и стол с выщербленной серой столешницей, и тёмная глиняная тарелка, и странные металлические вильца, которыми люди вокруг подцепляли еду. Я побоялся повредить ими язык и ел руками. Они смеялись надо мной, но почему-то я никого не казнил за это, хотя мой меч был при мне, как обычно, висел справа на поясе. И его тяжесть также ощущалась вполне реальной. Знал ли я, что меня окружает сон? Не уверен… Но поскольку я никогда не видел таких людей, одежд, блюд, всех этих предметов, мне показалось, что я — в твоем сне. И это меня обрадовало. Значит, я смогу побывать везде, где был ты…

Вдруг за мой столик присел странный человек. Люди в том сне… здесь мы бы посчитали их наглыми и вызывающими, не имеющими никакого понятия о правилах приличия. Но… никто из них не затевал ссор из-за такого отвратительного поведения, наоборот, это считалось нормальным. Хотя мне и показалось, что такое поведение допустимо лишь для детей. Я отвлёкся. Человек, который подсел ко мне, имел на лице странный прибор, состоящий из двух круглых блюдец, совершенно прозрачных и делающих глаза большими, как у совы. Ещё меня удивил один странный браслет из неизвестного мне дерева, опоясывавший правое запястье незнакомца. Я предположил, что это клетка для светлячков, такая же, в которых мы держим поющих цикад. Он немного мерцал, таким слабым светом. Но гость ответил, что браслет показывает ему время. Я спросил, а как же стражники, отбивающие время каждые четверть часа? Но он улыбнулся и сказал, что стражники есть не везде. Трудно не согласиться! Такой браслет наверняка замечательная вещь для путешествующего.

Он предложил мне выпить вместе. Я согласился. Прозрачный кубок, видимо, из того же любопытного фарфора, что и прибор на лице гостя, мерцал и переливался, как крылья стрекозы. Напиток в нём немного светился, что, вероятно, и придавало кубку такое мерцание. Я попросил незнакомца первым отведать напитка, и он без боязни сделал глоток. Я последовал за ним. Боже мой, в первую минуту мне показалось, что я отхлебнул «греческого огня», который мы используем в огнемётных машинах! Но гость не удивился и спросил, как моё имя. Я назвал его и… И… случилось то, что сначала показалось мне странным, а потом — пугающим. Я… я забыл, кто я. Я вдруг забыл, как меня зовут. Я не помнил ни моих титулов, ни прозвищ, ни имени, данного мне при рождении моими родителями! Мир вокруг меня закружился. Признаться честно, я запаниковал. Чувство потери было таким сильным, словно я лишился рук. Туман сгустился, и, возвращаясь к яви, я вспомнил проклятия уродливого колдуна, соплеменников которого ты уничтожил…