Машина Судного дня. Откровения разработчика плана ядерной войны

Действительно ли существование такой возможности служит национальным или международным интересам кого бы то ни было в той мере, которая оправдывает очевидную угрозу всему человечеству?

Эти вопросы не риторические. Они заслуживают трезвого, вдумчивого рассмотрения. Ответы на них кажутся очевидными, но пока, насколько мне известно, никто не попытался дать их. Следующий вопрос: имеет ли какая страна на Земле право обладать такой возможностью? Право угрожать – простым фактом обладания такой возможностью – существованию всех других государств и их населения, их городов, а также цивилизации в целом?

В своей книге «Тринадцать дней» (Thirteen Days), основанной на личных дневниках и воспоминаниях, Роберт Кеннеди рассказывает о Карибском ракетном кризисе. Он работал над рукописью летом и осенью 1967 г., однако его трагическая гибель в 1968 г. не позволила отшлифовать и закончить ее. Теодор Соренсен, редактор книги, дополнил ее таким примечанием:

Сенатор Кеннеди хотел, помимо прочего{318}, обсудить фундаментальный этический вопрос, который возникает в связи [с кризисом]: что если какое-либо обстоятельство или оправдание даст этому или любому другому правительству моральное право ввергнуть свой народ, а может быть, и все народы, в пучину ядерного уничтожения?

Я не знаю другого случая, когда высокопоставленный чиновник, действующий или бывший, поднимал бы вопрос о моральном праве в докладной записке, внутренней дискуссии или мемуарах. Но когда этот вопрос поставлен, действительно ли так трудно ответить на него?

Аргументы в пользу необходимости или желательности наличия некоторого количества ядерных боеприпасов у ядерных государств не имеют даже отдаленного отношения к созданию огромных апокалиптических арсеналов сверхдержавами, включающих в себя тысячи единиц ядерного оружия для нанесения первого удара. Именно так, даже когда эти аргументы в пользу ядерного оружия действительно кажутся вескими с точки зрения оправдания существования небольшого потенциала сдерживания.

Например, «ядерное оружие отменить нельзя». Это один из широко используемых и эффективных аргументов против полного одностороннего запрещения на протяжении последних 70 лет. Действительно, нельзя уничтожить знание о том, как создать ядерное оружие и системы его доставки. Однако машину Судного дня ликвидировать можно. И это минимум из того, что нужно сделать как можно быстрее. Нам совершенно необязательно ждать, пока русские сделают это первыми или одновременно с нами, хотя такой глобальный императив относится в равной мере и к ним.

Это предполагает движение в противоположном направлении от программ президентов Обамы, Трампа и Путина{319} по совершенствованию своих машин, улучшению их характеристик, «модернизации» компонентов. В реальности такие программы это не что иное, как дальнейшее субсидирование военно-промышленно-парламентских комплексов, а вместе с ним повышение прибылей, создание рабочих мест, привлечение голосов избирателей, финансирование политических кампаний (откаты). Это хорошие, убедительные, традиционные политические мотивы, но они очень далеки от законного оправдания сохранения или модернизации машины Судного дня.

Ни одно государство не должно никогда намеренно стремиться к приобретению машины Судного дня. А существование такой машины где-либо не должно вынуждать или создавать серьезный мотив для соперника или неприятеля обзавестись своею собственной. По сути дела, существование двух находящихся в боевой готовности машин намного опаснее для каждого государства и для мира в целом, чем существование только одной. Если ликвидировать две существующие машины (с точки зрения их апокалиптического потенциала), то у всех исчезнет стратегический смысл их создания.

Обнадеживает то, что ликвидация машины Судного дня в одной стране или в обеих не должна представлять большой проблемы в принципе и на практике (хотя она невероятно трудна в политическом и бюрократическом плане). Ее можно осуществить быстро и легко в течение года. Однако это будет означать – и сопротивление на государственном уровне будет очень сильным – отказ от определенных неосуществимых целей и призрачных возможностей наших ядерных сил, в частности, отказ от идеи ограничения ущерба Соединенным Штатам (или России) с помощью упреждающего первого удара, нацеленного на неприятельские ракеты наземного базирования, командные пункты с средства связи, руководство («обезглавливание»), все прочие военные объекты, в том числе густонаселенные и промышленные центры, транспортные и энергетические объекты.