Машина Судного дня. Откровения разработчика плана ядерной войны

Я пришел к выводу, в предварительном порядке, что в основе этой уверенности в тихоокеанском регионе лежал миф, миф, который по понятным причинам следовало развеять. Конечно, абсолютной уверенности в таком отрицательном результате не было. Речь шла лишь о моем суждении – это я поверил, что Шепард и другие офицеры не обманывают меня, что право самостоятельно принимать решение, не говоря уже о письмах, не могло быть передано командующим до вступления Шепарда в должность совершенно незаметно для него и всех остальных.

О своих выводах я доложил Карлу Кайзену, новому заместителю Макджорджа Банди. (Именно Кайзен, профессор экономики из Гарварда, давал когда-то мне рекомендацию для вступления в Гарвардское общество стипендиатов.) Я объяснил ему свое замешательство в связи со сложившейся ситуацией. Мне не удалось найти никого в Вашингтоне, где состоялось предполагаемое делегирование права и где находится командование высшего уровня, кому известно о том, что кто-то за пределами Вашингтона наделен правом инициировать ядерную атаку по своему усмотрению. Тем не менее нет явной причины сомневаться в том, что офицеры в тихоокеанском регионе уверены в реальности такого делегирования, а также в передаче права принимать решение о применении ядерного оружия на более низкие уровни.

Существовало несколько возможных объяснений такого противоречия. Я сказал Кайзену, что, по моему разумению, офицеры в тихоокеанском регионе были введены в заблуждение. Предполагаемых писем Эйзенхауэра, возможно, не существует. Однако, на мой взгляд, уверенность в существовании этих писем совершенно реальна и она влечет за собой реальные последствия, очень опасные последствия, которые необходимо ликвидировать. Она создает ложный прецедент для дальнейшего делегирования права, которое, как говорят, осуществил главнокомандующий вооруженными силами в тихоокеанском регионе и, возможно, другие. (Если письма Эйзенхауэра все же существуют, то прецедент был не ложным, но не менее опасным по своим последствиям.) В любом случае опасная ситуация сохраняется, и Кеннеди нужно принять меры для ее устранения.

Примерно месяц спустя, в конце июня или в начале июля 1961 г., когда я находился в кабинете Кайзена в здании Исполнительного управления, он сказал мне: «Кстати, мы нашли вашу черную тетрадь».

«Какую тетрадь?» – я не слышал ни о какой тетради и никогда не говорил ему о чем-то подобном.

«Ту самую, с письмами Эйзенхауэра». Он показал на тетрадь, скрепленную разъемными скобами, на столе у окна. Кайзен сказал, что в ней находятся копии писем за подписью Эйзенхауэра, адресованных всем командующим на театрах военных действий, а также SAC и NORAD, в распоряжении которых было ядерное оружие. В письмах определялись обстоятельства, при которых они имеют право применять ядерное оружие без прямого указания со стороны президента.

В числе таких обстоятельств, по его словам, была необходимость в быстрых действиях в моменты отсутствия связи с Вашингтоном. Но этим обстоятельства не ограничивались. Речь шла также о ситуациях физической недееспособности президента, как случилось во время инсульта Эйзенхауэра. (Было похоже, что командование передавалось вовсе не министру обороны, который был назван вторым лицом в цепочке управления в Законе о национальной безопасности 1958 г. Письма, впрочем, рассылались в 1957 г.)

Мне бы надо было попросить разрешения взглянуть на письма, но я не сделал этого. Не стал я расспрашивать и о деталях, когда поинтересовался, как он нашел письма. Кайзен просто сказал, что его не удовлетворило мое заключение и он продолжил расследование, в результате которого и всплыла тетрадь. Я спросил: «Что президент решил делать с этим?»

«Ничего. Он не сделал ничего. Он оставил все как есть».

Это было совсем не то, что я хотел услышать, и потому поинтересовался: «Почему он так поступает?»

Кайзен ответил: «Для лейтенанта Кеннеди еще не пришло время отменять решение Великого генерала».

Кеннеди был лейтенантом военно-морских сил во время Второй мировой войны. Во всех предвыборных кампаниях он выставлял себя героем войны, однако этот статус он заработал после того, как японский эсминец потопил его торпедный катер. Теперь Кеннеди стал главнокомандующим, но ему далеко было до верховного главнокомандующего союзных войск в Европе, вот поэтому Кайзен и сказал, что для него еще не пришло время пересматривать решения генерала, который был этим верховным главнокомандующим.