Машина Уриила

«Экономика города строится, с одной стороны, на ввозе-вывозе, а с другой — на местной или внутренней хозяйственной деятельности. Со временем внутренняя хозяйственная деятельность приводит к созданию новых предметов вывоза. Например, кожаные мешки, в которых доставляется из месторождений обсидиан, порой обменивают на что-то у охотников или торговцев из других поселений, пришедших за обсидианом. Изящные обсидиановые ножи, наконечники стрел и копий, зеркала, изготавливаемые для нужд поселения, тоже привлекают тех, кто приходит за необработанным камнем. Могущественная религия преуспевающего поселения также становится предметом торговли; покупают тамошние талисманы… еда (для поселения) поступает двояким образом. Часть еды поставляется с мест прежней охоты и собирательства, где продолжают охотиться, добывать продовольствие… но значительная часть пищи ввозится с чужих мест охоты. Эту еду обменивают на обсидиан и другие предметы вывоза. Пища нужного вида представляет выгодный обмен… это непортящаяся пища

Лишь непортящаяся еда подходит для обмена, поскольку лучше всего переносит доставку и может храниться. Основу непортящейся еды составляет живность и зерно. Преуспевающее поселение с запасами живности и зерна становится небольшим городом. В поселении появляется прослойка людей, занятых сохранностью припасов. Те, кто присматривает за дикими животными, в первую очередь забивают наиболее опасных зверей, а миролюбивую живность, питающуюся травой, сохраняют дольше, и в итоге начинают разводить таких животных. По мнению Джейкобс, «ухаживающие за животными были люди сообразительные, способные решать возникающие задачи и извлекать уроки из прошлого. Но они не пытались приручить животных, они лишь старались как можно лучше распорядиться ввозимой в город живностью».

«Единственная причина, побудившая дожидаться приплода от второго или третьего поколения пойманных животных, состояла в таи, что это оказался наиболее простой способ сохранения еды во времена ее изобилия».

Таким образом и произошло одомашнивание овец, коз и коров. Джейкобс затем переходит к описанию обеспечивающего хранение зерна хозяйства.

«У тех, кто отвечал в поселении за сохранность зерна, не было оснований предпочитать для закладки на хранение тот или иной злак. Просушенные злаки перемешивались в хранилищах, так что на стол попадала некая смесь. Различные дикорастущие злаки… поступали с земель многих племен, которые не снимали урожай другу друга, за исключением войны и набегов, когда быстро поедалось то, что удавалось захватить. Но в город зерно стекалось для хранения. Злаки, которые прежде никогда не оказывались рядом, ссыпали в корзины и лари, лущили, толкли и варили, а затем перемешивали с горохом, чечевицей и мякотью ореха. Оставшимися после зимы злаками засевали пустошь, что не приносило много пищи, но облегчало сбор диких злаков».