Машина ужаса<br />(Фантастические произведения)

Что касается других подробностей, виденных тобой на острове, то в доме, называвшемся конторой, где ты спасся так счастливо от удара молнии, — была, очевидно, лаборатория для производства опытов над людьми или животными, — не знаю, что именно. Стены каждой комнаты, вероятно, покрыты изолятором. Подымая жалюзи с такой же оболочкой и направляя при помощи меньшего отражательного рупора те или иные колебания на находящегося в комнате, — можно было исследовать влияние их на организм, а также определить длину волн, на него особенно сильно действующих, — для постройки соответствующего психографа и его настройки. Так ты попал в такой опыт, — так было и с другими, вероятно, и с мисс Дорсей.

Лицо Юрия передернулось судорогой при этом неосторожном замечании Сергея Павловича, но тот ничего не заметил.

— Вот, собственно говоря, и все, что можно сейчас представить себе в общих чертах как схему работы Джозефа Эликотта. Надо думать, что психические эпидемии, охватившие некоторые местности Штатов два года назад, были первой пробой его сил в большом масштабе после того, как он добился удовлетворительных результатов в пределах своей лаборатории. Успех этих широких, так сказать, опытов окончательно утвердил его, очевидно, в его маниакальной идее, и нынче он вступил в открытую борьбу.

Мы несколько минут молчали, занятые каждый своими мыслями.

— Но почему именно теперь он решился на это выступление? — спросил Юрий.

— Трудно сказать. Возможно, что это находится в связи с твоим побегом. Удостоверившись в вашем исчезновении, потеряв следы и возможность от вас избавиться, — этот сумасшедший, боясь, что разоблаченная хотя бы в общих чертах тайна создаст ему непредвиденные затруднения, — поспешил предупредить события и перешел в наступление. Во всяком случае теперь война объявлена, и она будет ожесточенной.

— Но ведь это же явное сумасшествие, — возразил я: — мыслимо ли думать, чтобы, даже допуская наличие такого страшного оружия у этого человека, он мог рассчитывать на успех в борьбе с горсточкой своих единомышленников против мировой державы, а в итоге чуть ли не против всего человечества?

— Во-первых, повторяю вам, что материальная возможность использования крупного научного открытия при современном состоянии техники может дать небывалое еще раньше преимущество тому, кто сможет его монополизировать и создать этим в руках одного человека колоссальную силу. А с другой стороны, конечно, в данном случае Эликотт преувеличивает в некоторых отношениях эту силу, но это уже неизбежное следствие сознания огромности своего могущества.

Вероятно, не было в истории ни одного человека, который устоял бы твердо на почве правильно оцениваемых реальных возможностей, обладая неограниченной властью. Каждый деспот по существу — в большей или меньшей мере сумасшедший. Власть над массами, от них независимая, заставляет человека терять равновесие, опьяняет, искажает перспективы, делает его ненормальным во всех областях духовной жизни. Я думаю, этим объясняется обычное явление всевозможных извращенностей и странностей среди облеченных неограниченной властью монархов.

Если, проводя зависимость между гениальностью и помешательством, можно было сказать, что Наполеон — потому Наполеон, что он сумасшедший (то-есть гений), то с не меньшим, правом можно сказать, что Наполеон потому сумасшедший, что он Наполеон (то-есть деспот).

— Значит, все же вы считаете, что борьба возможна?

— Человечество не заслуживало бы права дышать воздухом, если бы оно отказалось от борьбы. Но она будет тяжелой и ужасной, по существу. И притом молниеносной, потому что затягивать ее, конечно, не может входить в расчеты Эликотта: если он и независим в главном — источнике энергии, то не могут быть неисчерпаемыми запасы хотя и второстепенных, но в конце концов также необходимых предметов.

— Но как бороться? Ведь обычное наше оружие — огнестрельное — против него бессильно?

— Не знаю. По-моему, не всякое. Те взрывчатые вещества, которые состоят из однородных неустойчивых молекул, конечно, не могут сопротивляться действию этих лучей. Но старый обыкновенный дымный порох, думается мне, должен оказаться неуязвимым. Он состоит не из однородных частиц, а из трех родов вещества: селитры, серы и угля, молекулы которых сами по себе достаточно устойчивы, и лишь при нагревании до определенной температуры начинается взаимная химическая реакция между этими составными частями, имеющая результатом быстрое горение угля за счет кислорода селитры. И здесь такая электромагнитная волна, пожалуй, окажется бессильной.

— Да, но чтобы воспользоваться этим, нужны люди, которые были бы обеспечены от других лучей, тех, которые сводили с ума в Атланте и сеяли ужас и панику в Роаноке, потому что, если они действуют так на расстоянии сотен километров, то что же будет, когда они будут пущены в ход вблизи? — сказал Юрий.