Машина Времени. Полвека в движении

Моя первая жена тогда меня бешено ревновала ко всему, связанному с музыкой, концертами, тусовками, и у нее были проблемы с алкоголем. А я еще настолько незрелым себя чувствовал, что ничем помочь ей не мог. Когда общий разлад в моей жизни – с супругой, с институтом (откуда нас, кстати, изгоняли вместе с Макаром) достиг какого-то пика, я решил, что можно чем-то пожертвовать, и пожертвовал «Машиной Времени». Сперва пропустил пару репетиций, а затем пропал наглухо. Находился в алкогольном клинче. В 23 года он физически переносится достаточно легко, но психика, думаю, у меня была порядком изуродована к тому времени. Да и киряли мы черт знает что. Эрзац портвейна. Некоторые из тех напитков оказывали просто фантастическое нервно-паралитическое воздействие. Тот же «Агдам». Там крепость 20 градусов и сколько-то процентов сахара. Настоящее пиратское пойло. Башню сносило на фиг. Не надо вашего героина… Деградация происходила с первого стакана. А «Сахра»!

Из разряда рвотно-удушающих… Ее пили от полной безысходности.

Макар меня все же умудрился разыскать в тот период. Приехал ко мне домой. Мы с ним вышли на улицу, пообщались. Наших личных отношений произошедшее никак не касалось. Я никого в группе не проклял, не возненавидел… Мне просто внутренне стало невозможно продолжать выступать с «Машиной». Я не могу это прокомментировать. Так вышло».

Мне посчастливилось в 1979-м вписаться на один из первых московских сольников «Воскресения» в актовом зале проектного института на улице Павла Корчагина. Знатоки постарше, среди различных слухов, ходивших в тусовке, обсуждали там и песню «Дороги наши разошлись», авторами которой являются Романов и Евгений Маргулис (он к тому моменту тоже успел поиграть в «МВ»). Почти все фаны утверждали, что это «скрытый ответ «Машине» и лично Макару». Спустя массу лет я напомнил о той легенде Алексею, и он довольно улыбнулся. «Клево, что ты про это вспомнил. Тогда существовала своеобразная игра. Внутри богемы рождалась некая мифология. Казалось, что вот эти небожители, то бишь музыканты, весь этот советский или антисоветский рок – одна большая семья или экипаж какого-то космического корабля, где происходят невероятного морального накала разборы политики, нравственности, внутрицеховой этики. Это было важно для публики. Однако ни Ситковецкий, скажем, ни Макар, ни Матецкий, ни я или еще кто-то из музыкантов всерьез так не думали, хотя о слухах знали. Уходит из «МВ» Маргулис, а у Макаревича появляется новая песня с какими-то якобы намеками. Ага, народ начинает говорить, это он про Маргулиса. Да фига с два! И «Дороги наши разошлись» – отнюдь не про Макара. Песня про девушку».

Когда общий разлад в моей жизни – с супругой, с институтом (откуда нас, кстати, изгоняли вместе с Макаром) достиг какого-то пика, я решил, что можно чем-то пожертвовать, и пожертвовал «Машиной Времени».

Глава 6 «Вот и весь Хендрикс, ептыть…»

«Объяснить, почему я вас не оформляю на работу, или сами поймете? Что у вас записано в пятом пункте анкеты? Еврей…».

НА ЭКВАТОРЕ 70-Х С «МВ» ПРОСТИЛСЯ НЕ ТОЛЬКО РОМАНОВ.

Неожиданно из группы опять ушел Кутиков, получивший заманчивое предложение от Тульской филармонии поиграть в местном ансамбле за официальную зарплату, на хорошей аппаратуре и с перспективой ввести в репертуар некоторые кавер-версии западных рок-хитов. «Машинистам», правда, показалось, что Саша устремился к филармоническим хлебам главным образом потому, что в тот момент милиционеры всерьез могли привлечь его по статье «за тунеядство» и ему требовалось положить куда-то свою трудовую книжку.

«Тем летом я уволился из радиокомитета, чтобы на пару месяцев поехать с «Машиной» работать на юг, – вспоминает Кутиков. – Мне давали только официальный отпуск. А второй месяц отдыха «за свой счет» никто предоставлять не собирался. В силу своего характера я сказал: ладно, тогда до свидания, и ушел с работы.

Съездил с группой на юга, а затем попытался устроиться звукооператором в другое место – на киностудию Минобороны. Мой дед имел в свое время косвенное отношение к этому ведомству, был управляющим делами наркомата авиационной промышленности. Все шло к тому, что я там трудоустроюсь.