Машина зрения

Вот с чем связан бум на рынке моментальной ретрансляции в городе, в промышленности и частной жизни. Теленаблюдение в реальном времени без устали разыскивает неожиданность, экспромт, все случающееся внезапно здесь и там, каждый день, в банках, супермаркетах и на спортплощадках, где видеосудейство с некоторых пор оказалось выше полевого арбитра.

Индустриализация предупреждения, предвидения, некоей панической профилактики берет под свою опеку будущее и продолжает «индустриализацию симуляции», симулируя неисправности, возможные аварии тех или иных систем. Повторим: это удвоение контроля и надзора свидетельствует о новой тенденции в области публичной репрезентации, о мутации, затрагивающей не только гражданско-полицейские ведомства, но и, в частности, военные и стратегические службы.

Принять меры против неприятеля зачастую означает принять контрмеры против его угроз. В отличие от оборонительных мероприятий, открытых и даже демонстративных фортификационных работ, контрмеры всегда держатся в тайне, охраняются от огласки как нельзя тщательнее. Действенность контрмер неразрывно связана с их видимым отсутствием.

Таким образом, главнейшим орудием войны является не более или менее изощренная стратагема, а устранение видимости фактов, верное следование максиме Киплинга: «Первой жертвой войны оказывается правда». Нужна не разработка новых маневров, не поиск оригинальной тактики, но стратегическое сокрытие информации при помощи дезинформации, являющейся не столько уловкой, не столько заведомой ложью, сколько пренебрежением самим принципом истины. Моральный релятивизм во все времена вызывал неприязнь именно потому, что действовал этим же путем. В самом деле, будучи феноменом чистого представления, этот релятивизм неизменно затрагивает видимость событий, наличную картину — хотя бы потому, что для распознавания тех форм, предметов и сцен, очевидцами которых мы оказываемся, нам необходима субъективная интерпретация.

В этой-то области и разыгрывается ныне «стратегия устрашения» — стратегия муляжей, электронных и всевозможных других контрмер. Правда уже не замаскирована, но упразднена: реальное изображение, изображение реального пространства объекта, видимого орудия, уступило место телеизображению «в прямом эфире» — или, выражаясь точнее, в реальном времени.

Ложно здесь не столько пространство вещей, сколько время — настоящее время военных объектов, которые в конечном счете предназначены для угроз, а не для действительного сражения.

Три времени поступательного действия — прошлое, настоящее и будущее время — исподволь подменяются двумя другими временами: реальным и прерванным. Будущее — исчезает: с одной стороны, в рамках компьютерного программирования, а с другой — в подлоге этого так называемого «реального времени», содержащего в себе часть настоящего и часть ближайшего будущего. В самом деле, когда на радаре или видеомониторе появляется угрожающее «в реальном времени» орудие, настоящее время, опосредованное аппаратом оповещения, уже включает в себя будущее предстоящего попадания снаряда в цель.

То же самое относится и к восприятию в «прерванном времени», когда прошлое изображения-репрезентации содержит в себе часть медиатического настоящего, этого «телеприсутствия» в реальном времени, так как «прямая» запись сохраняет в себе своего рода эхо реального присутствия события.

Вот с чем связана важность понятия «устрашение»: оно отражает отказ от правды действительной войны в пользу назойливой угрозы оружием массового уничтожения.

Устрашение — настоящая доминанта дезинформации — или, согласно английской терминологии, разуверения, the deception. Политики единодушно предпочитают фигуру устрашения правде реальной войны, виртуальный характер гонки вооружений и милитаризации науки, которая вопреки экономическим потерям считается «благоприятной», — реальности военного конфликта, способного привести к мгновенному уничтожению.

Но, даже если здравый смысл заставляет признать обоснованность выбора «ядерной не-войны», ничто не мешает нам заметить, что пресловутое устрашение — это никакой не мир, а всего лишь релятивистская форма конфликта: перенося войну из актуального состояния в виртуальное, угроза мирового уничтожения, день ото дня совершенствуемые орудия которой подрывают устои политической экономии, вовлекает наши общества в процесс общей дереализации, затрагивающий все без исключения стороны гражданской жизни.