Машины как я

– Хорошая попытка, сэр, – сказал Адам, улыбаясь. – Если бы это был Донн, тогда, пожалуй, с некоторой натяжкой. Но это Герберт. Разговор с Богом, который есть то же, что и любовь.

– А как насчет «отведай моей плоти»?

Адам улыбнулся еще шире.

– Герберт бы глубоко оскорбился. Я согласен, стихотворение чувственное. Любовь – это пир. Бог щедр, сладостен и милостив. Возможно, если не считать павликиан. В итоге поэт уступает соблазну. Он с радостью принимает приглашение на празднество божьей любви. «И вот я сел и ел».

Максфилд взбил свои подушки и сказал Миранде:

– Он стоит на своем!

Затем он повернулся ко мне:

– А Чарли? На чем стоишь ты?

– На электронике.

Я подумал, что мой ответ прозвучал после такого разговора неуместно. Но Максфилд протянул бокал Миранде, чтобы она наполнила его, и пробормотал:

– Какой сюрприз.

Когда Кристина собирала тарелки, Миранда сказала:

– Думаю, я объелась.

Она встала, зашла за спину отцу и положила руки ему на плечи.

– Я собираюсь показать Адаму дом, – сказала она. – Если ты не против.

Максфилд угрюмо кивнул. Теперь ему придется провести несколько скучных минут в моей компании. Как только Миранда с Адамом вышли из комнаты, я почувствовал себя покинутым. Это мне она должна была все здесь показывать. Особые места, в которых она бывала с Мириам, в доме и саду, – это было нужно мне, а не Адаму. Максфилд протянул мне бутылку вина. Я почувствовал, что мне ничего не остается, кроме как наклониться и подставить бокал.

– Алкоголь тебе не повредит.

– Обычно я не пью за ланчем.

Он выразил вежливое удивление, и я подумал, что двигаюсь в правильную сторону. Мне была понятна его логика. Если тебе нравится вино, почему не пить его в любое время дня? Миранда говорила мне, что по воскресеньям он любил выпить бокал шампанского за завтраком.

– Я подумал, – сказал Максфилд, – что это может помешать твоему…

Он плавно повел руками перед собой.

Я догадался, что он имеет в виду вождение в нетрезвом виде. Новые законы были действительно суровы.

– Мы много пьем этого белого бордоя дома, – сказал я. – Семильон хорошо идет после неразбавленного совиньон-блан, который все в основном пьют.

Максфилд со мной охотно согласился.

– Полностью поддерживаю. Кто не предпочтет вкус цветов вкусу минералов?

Я взглянул на него, пытаясь понять, не шутит ли он надо мной. Очевидно, нет.

– Но, послушай, Чарли. Ты мне интересен. У меня к тебе кое-какие вопросы.

Я сразу непроизвольно проникся к нему.

– Ты, должно быть, находишь все это очень странным, – сказал он.

– Вы насчет Адама? Да. Но поразительно, к чему можно привыкнуть.

Максфилд уставился на свой бокал вина, обдумывая следующий вопрос. Я расслышал низкий дробный шум из его ортопедического кресла. Встроенный механизм прогревал или массировал ему спину.

– Я хотел поговорить с тобой о чувствах, – сказал он.

– Да?

– Ты понимаешь, о чем я.

Я подождал.

Он склонил голову набок и пристально всмотрелся в меня с выражением сильного любопытства или озадаченности. Я почувствовал себя польщенным и заволновался, что не оправдаю его ожиданий.

– Поговорим о прекрасном, – сказал он тоном, не допускавшим возражений. – Что ты видел или слышал такого, что считаешь прекрасным?

– Миранду, очевидно. Она на редкость прекрасная женщина.

– Разумеется. И что ты испытываешь к ее красоте?

– Я испытываю к ней большую любовь.

Он обдумал это.

– А как Адам относится к твоим чувствам?

– Были кое-какие трудности, – сказал я. – Но, я думаю, он согласился принять реальное положение вещей.

– Правда?

Бывает, что вы замечаете какое-то движение до того, как увидите сам движущийся объект. И в тот же миг ваш разум достраивает картину, реагируя на ожидания или вероятность. Смотря по обстоятельствам. Что-то в траве у пруда кажется вам лягушкой, но затем оказывается листом, колышимым ветром. Говоря обобщенно, это был один из таких моментов. Некая догадка промелькнула мимо или сквозь меня и исчезла, и я не мог уверенно описать то, что заметил.

Максфилд подался вперед, и две его подушки упали на пол.

– Позволь, я проверю это на тебе, – сказал он, повышая голос. – Когда мы с тобой познакомились, когда мы пожали руки, я сказал, что много слышал о тебе и с нетерпением жду возможности поговорить.

– Да?

– Ты ответил мне то же самое, слегка в иной форме.

– Извините. Я немного нервничал.

– Я увидел тебя насквозь. Ты это понял? Я понял, что это из-за твоей… как бы ты ни называл это… программы.

Я уставился на него. Приехали. Лист действительно оказался лягушкой. Я уставился на него и сквозь него, пытаясь постичь всю глубину происходящего абсурда. Вот же умора. Или оскорбление? Или новая веха в антропологии? Или ничего из этого. Просто старческий маразм. Взял палку не с того конца. Отличная застольная история. Или я наконец выявил в себе что-то глубоко трагическое. Максфилд смотрел на меня, ожидая ответа, и я принял решение.