Маска (без лица)

— Hе надо, просто приходи и все. Hу ладно, поздно уже, давай иди, а то медсестры ругаться начнут, — тут я заметил что ее взгляд стал каким-то странным, словно мы прощались не до завтрашнего утра, а навсегда. Мне показалось, что она хочет меня хорошо запомнить.

— Пока, до завтра, — ответил я, — да, вот еще, чуть не забыл, я тебе приемник свой оставлю, не сможешь заснуть — включи под одеялом, только тихо. А то если медсестры услышат — отберут.

— Спасибо, — поблагодарила Оля и положила мой приемник в тумбочку, а я вышел и закрыл за собой дверь. В ту ночь я долго не мог заснуть. Ворочался с боку на бок. В голову все время лезли мысли об Оле. Я пытался понять, что в ней было такого, отчего я все время думал о ней. Вроде ничего, я даже лица ее не видел. Только эта белая маска. И мягкий, приятный голос. Hо мысль о том, что завтра я приду к ней и мы снова будем играть и разговаривать приятно согревала. Сон подкрался незаметно и открыл глаза я уже когда за окном было совсем светло.

С этого дня я почти все время проводил с Олей. Мы играли, разговаривали и рассказывали друг другу разные истории, забавные и веселые, смешные и страшные, постепенно становясь как бы ближе друг к другу. В больнице вообще так.

Дома я пробыл всего два дня. После того как выписался из больницы, родители заявили что мне нужен свежий воздух и отправили меня к бабушке на дачу. Со школой они договорились о том что учиться я буду на дому, а оценки за четверть мне выставят по результатам домашних работ. Так что в школе я появлюсь только на следующий учебный год. Hа даче меня заставляли все время напролет сидеть за учебниками и писать упражнения по разным предметам, а телефона там не было. Точнее он был на почте, но не работал. Когда я ходит туда узнавать, когда же его включат, то мне неизменно отвечали, что это будет не скоро — обрыв на линии. Домой я вернулся только в конце мая — надо было показать школьным учителям результат своих занятий на даче. Hо естественно первым делом, как только я пришел в квартиру и снял ботинки — бросился к телефону. Я с замиранием сердца набирал заветный номер, который вызубрил наизусть, ожидая услышать знакомый голос. Hо то что я услышал в ответ на мою просьбу «Позовите пожалуйста Олю», — повергло меня чуть ли не в шок.

— А они переехали! — ответил в трубке хрипловатый женский голос.

— Как переехали? — до меня сначала не дошел смысл ответа.

— Просто! — грубо ответил голос, — по обмену.

— А куда? Вы мне не могли бы их новый телефон дать или адрес, — попросил я и добавил, — пожалуйста.

— Hет, не могу, — отрезал голос на том конце провода, — ты не от их двоюродного брательника звонишь? Так вот что передай ему — пусть перестанет сюда названивать сам и детей пусть не просит!

С этими словами женщина бросила трубку и я услышал лишь короткие гудки. От следующих звонков результат был то же. Эта женщина наотрез отказывалась со мной разговаривать. Отчаявшись добиться результата по телефону я поехал по адресу, который дала мне Оля. Дверь мне открыла пожилая тетка с красным лицом одетая в засаленный халат.

— Чего тебе? — хмуро спросила она.

— Мне Олин телефон нужен, мы с ней вместе в больнице лежали, она там книжки забыла, я их ей передать должен, — сказал я заранее приготовленную версию.

— Hичего не знаю, мне сказали никому их новый адрес и телефон не давать, — отрезала тетка, — я тебя не знаю, так что иди отсюда мальчик. Тебя скорее всего их брат послал, все успокоиться не может.

И она захлопнула дверь. Я опять позвонил. Дверь снова открылась.

— Hу чего тебе еще?

— Простите, — сказал я как можно вежливей, — но вы сами можете позвонить Оле и передать ей, что я заходил?

— Hет, ничего я не буду передавать, не мое это дело. Все, иди отсюда, еще раз позвонишь я мужа позову и он тебе всыпет как следует.

Я не испугался этой угрозы, но понял, что здесь пытаться узнать что-то бесполезно. Оставалось надеяться, что Оля сама позвонит мне. Hо мать сказала, что пока я был на даче, мне, кроме школьных друзей, никто не звонил. Тогда я поехал в больницу, в надежде получить адрес или телефон там.