Маска безумия

    Медик одобрительно кивнул и с уважением глянул на соэра: тот мог рассматривать чьи-то внутренности, если того требовала работа. Без удовольствия, разумеется, и не без платка, если труп не первой свежести. Зато желудок крепкий и нервы не как у барышни. А то сколько извели нашатыря на молоденьких следователей! Сползут по стенке - и сами как покойники.

    На обляпанном кровью смотровом столе лежал Пий Банс, известный как Шелок. В самом неприглядном виде, лишённый одежды. Посиневшее тело в красный "горох" вызывало брезгливость. Вывалившийся язык и распоротый живот с развороченными внутренностями красоты не добавляли. Пах покойник соответствующе.

    Брагоньер кашлянул, достал платок и отвёл глаза. Потом попросил открыть окно. Всё-таки маги могли привезти тело и раньше. Или оно так смердит от яда?

    Судебный медик, насвистывая, выполнил просьбу и начал рассказ. Соэр внимательно слушал и записывал. Платок убрал: мешал.

    - Гляньте-ка на его печень, почки. Череп я не трогал, но, полагаю, мозг также подвергся изменениями.

    Брагоньер с сомнением покосился на труп:

    - Это действительно стоит того, чтобы посмотреть, или вы на словах опишите?

    - Он длительное время принимал гашиш. Возможно, были ещё какие-то наркотики.

    - Значит, показания - бред, - прошептал соэр и громко спросил: - А что с ядом?

    - Растительного происхождения. Из зелёного чая.

    Брагоньер удивлённо уставился на медика: не сошёл ли тот с ума? И выслушал краткую лекцию о том, как листья безобидного напитка приносят смерть.

    Яд замедленного действия добывали из зеленого чая высшего сорта с поэтическим названием "Яшмовая роса". Он обладал уникальными свойствами, но практически не использовался в Тордехеше по причине труднодоступности сырья: нужный сорт произрастал только в Шугайде, за сотни миль отсюда, и был по карману только высшим слоям общества.

    Чай из "Яшмовой росы" заваривали очень крепко, выливали в деревянный сосуд, наглухо закрывали в нём и для быстрого гниения закапывали на тридцать - сорок дней. Получавшуюся жидкую черную кашицу следовало подмешивать в пищу жертвы на протяжении нескольких суток по две-три капли в день. В результате абсолютно здоровый человек тяжело заболевал через месяц, а через два отправлялся в мир иной. Ослабленный болезнью отправлялся на тот свет гораздо раньше.

    Определить, что смерть пациента вызвана отравлением, было крайне сложно. Без помощи волшебников, анализировавших кровь жертвы с помощью артефактов, - невозможно. Но Следственное управление обладало необходимыми сотрудниками, и союз судебного медика и судебных магов принёс результаты.

    - Что ещё? - Брагоньер хмурился. Он не привык ошибаться, а тут опять допустил промах.

    Яд актёру давал убийца с самой первой встречи, к тёмному магу он обратился позднее, чтобы ускорить действие отравы.

    Единственный ли это просчёт? Ошибок соэр не терпел, был строг к другим, но в первую очередь к себе.

    - Да так, магия... Действие яда ускорили и, по словам господина Крауста, покопались в голове. Это по части волшебников, нечем помочь не могу. Скажу лишь, сердечко слабое у пациента было, нервишки не те... Ну, и пил.

    Поблагодарив медика за проделанную работу, Брагоньер покинул морг и пару минут дышал свежим воздухом во дворе, заодно, обдумывая новые факты. В свете них карие глаза и полнота вполне могли превратиться в фантазии одурманенного разума, как и певучесть фамилии. Но вот имя "Цинглин" явно подлинное: наставника господина Диюна звали так же. Только вся проблема в том, что никто из подозреваемых не носил этого имени.

    На время выкинув из головы дело о лепестках и розах, соэр забрал из кабинета папку с материалами другого, уже раскрытого преступления, и отправился в суд поддерживать обвинение. По дороге освежил в памяти доводы против правонарушителя - чиновника, пойманного на финансовых махинациях. Брагоньер не сомневался, тому не избежать тюрьмы, даже с нанятым лучшим адвокатом Сатии. Последний, к слову, рисковал лишиться лицензии, если попробует вести нечистую игру: соэр не намерен был участвовать в балагане.

    Заседание затянулось, и Брагоньер освободился только к шести часам вечера. Утомлённый духотой и бессонницей, он с облегчением снял сюртук и, вспомнив, что с раннего утра ничего не ел, решил перекусить в городе. Заодно дать себе небольшой отдых. Опыт подсказывал, разум сейчас временно не работоспособен. В идеале нужно вздремнуть, но в Управлении остались дела, которые не следует откладывать до завтра.