Маска Черного Тюльпана

Майлз поневоле выпрямился в кресле, сжав перчатки. Вот оно. Вызов. Вызов, которого он ждал несколько лет.

Семь, если быть точным.

Франция воевала с Англией уже одиннадцать лет; Майлз служил в военном министерстве семь лет. И однако же, несмотря на его длительное пребывание в министерстве, несмотря на все то время, которое он провел, посещая конторы на Краун-стрит, доставляя отчеты и выполняя поручения, Майлз по пальцам одной руки мог сосчитать активные задания, в которых он принимал участие.

Обычной руки с пятью жалкими пальцами.

В основном министерство держало Майлза для обеспечения связи с Пурпурной Горечавкой. Если учесть, что Майлз являлся старейшим и ближайшим другом Ричарда и проводил в Аппингтон-Хаусе даже больше времени, чем в своем клубе (а в клубе он проводил гораздо больше времени, чем в собственном скучном жилище холостяка), выбору военного министерства удивляться не приходилось.

Когда Ричард действовал под именем Пурпурная Горечавка, молодые люди разработали систему. Ричард добывал сведения во Франции и передавал их в министерство, встречаясь с Майлзом. Майлз, со своей стороны, передавал затем Ричарду сообщения от министерства, но основной его задачей оставалась связь с Пурпурной Горечавкой. Не больше и не меньше. Майлз знал, что это важная роль, без его участия французы заподозрили бы двойную игру Ричарда за несколько лет до того, как вмешательство Амели ускорило это событие. Но в то же время он не мог отделаться от мысли, что его способности можно было бы употребить с большей — и более волнующей — пользой. В конце концов, они с Ричардом вместе готовились к подобным деяниям. Вместе сбегали из Итона по одним и тем же черным лестницам, читали те же увлекательные истории о мужестве и героизме, делили снаряжение для стрельбы из лука и удирали из переполненных светских бальных залов, преследуемые одними и теми же мамашами, что стремились пристроить своих дочерей.

Когда Ричард узнал, что их сосед, сэр Перси Блейкни — самый дерзкий разведчик со времен Одиссея, спросившего у Агамемнона, понравится ли троянцам большой деревянный конь, Ричард и Майлз вместе отправились умолять его принять их в свою лигу. После длительного упрашивания Перси согласился взять Ричарда, но по-прежнему отказывал Майлзу. Он пытался отделаться от Доррингтона, говоря, что тот будет более полезен ему дома. Майлз заметил, что французы, по определению, находятся во Франции, а если он хочет спасать от гильотины французских аристократов, существует вообще-то только одно место, где этим можно заниматься. Перси, с видом человека, приготовившегося к удалению зуба, наполнил два бокала портвейном, больший передал Майлзу и сказал:

— Можешь меня утопить, если я не хочу взять тебя, парень, но ты просто слишком приметный.

В этом-то и заключалась проблема. Рост босого Майлза составлял шесть футов три дюйма. Благодаря урокам бокса у джентльмена Джексона и фехтования у Анжело он приобрел мускулатуру, характерную для статуй Ренессанса. Как воскликнула при первом появлении Майлза в лондонском свете одна графиня:

— О-о-о! Вылитый Геракл, только львиной шкуры не хватает!

Майлз отказался от львиной шкуры и остальных более интимных предложений данной леди, но проблема никуда не делась. Он обладал внешностью, заставлявшей трепетать впечатлительных женщин, а Микеланджело — хвататься за резец. Майлз не глядя обменял бы все это на маленький рост, худобу и неприметность.

— А может, я хорошенько сгорблюсь? — предложил он Перси.

Перси только вздохнул и налил Майлзу еще портвейна. На следующий день Майлз предложил свои услуги военному министерству — в любом качестве. И до сего момента это качество обычно включало стол и перо, а не черные плащи и головокружительные ночные похождения.

— Чем я могу служить? — спросил Майлз, стараясь, чтобы голос прозвучал так, будто его вызывают для важных заданий по меньшей мере раз в неделю.

— У нас есть одно затруднение, — начал Уикхем.

«Затруднение» звучит многообещающе, подумал Майлз.

До тех пор пока это затруднение не связано с поставкой сапог в армию, или карабинов к винтовкам, или чего-то в том же роде. Майлз уже раз попался на этом, и на протяжении нескольких длинных недель складывал еще более длинные числа. За столом. С помощью пера.

— Сегодня утром в Мейфэре нашли убитого лакея.

Майлз скрестил ноги, стараясь не выказать разочарования. Он надеялся на нечто в духе — «Бонапарт вот-вот вторгнется в Англию, и вы нужны нам, чтобы остановить его!». Что ж, мечтать не вредно.

— Наверняка этим займутся сыщики с Боу-стрит.

Уикхем выудил из залежей на своем столе потрепанную бумажку.

— Узнаете?

Майлз вгляделся в обрывок. При ближайшем рассмотрении это оказался даже не фрагмент чего-то, а скорее клочок, крохотный треугольничек с неровным краем там, где его оторвали от листка побольше.

— Нет, — сказал Майлз.

— Посмотрите повнимательней, — не отставал Уикхем. — Мы нашли его приколотым булавкой изнутри к пальто убитого.