Маска Черного Тюльпана

С гой же аккуратностью, с какой она листала папку Делароша, Джейн подавила тревогу. Ее курьер может быть в Лондоне уже послезавтра. Не пройдет и тридцати шести часов, как Генриетта получит предупреждение и, надеялась Джейн, соответственно изменит свое поведение. Надо продержаться только ближайшие тридцать шесть часов, а шпион, так недавно прибывший в Лондон, наверняка захочет освоиться на местности, прежде чем перейти к более активным действиям.

Удовлетворенная найденным решением, Розовая Гвоздика задула фонарь, сняла плащ с окна и убрала кусок ткани, закрывавший щель под дверью. Лазутчица ушла в ночь так же беззвучно, как и проникла внутрь, оставив кабинет Делароша снова погруженным в сон, в точности таким, каким он его оставил.

Глава девятая

Ревность: эмоциональное оружие, применяемое агентом, особенно сведущим в человеческой натуре; попытка воззвать к чувствам и отвлечь человека от его миссии.

Из личной шифровальной книги Розовой Гвоздики

— Генриетта! — с досадой воскликнула Пенелопа. — Ты меня не слушаешь!

— Что? — рассеянно откликнулась та, отрывая взгляд от янтарных водоворотов в своей чашке.

Пенелопа сердито на нее посмотрела.

— Я только что спросила, добавить ли тебе в чай мышьяку, и ты сказал: «Да, два, пожалуйста».

— О, прости! — Генриетта поставила чашку на инкрустированную столешницу любимого столика в малой столовой и, извиняясь, улыбнулась своей лучшей подруге. — Я просто задумалась.

Пенелопа закатила глаза.

— Это я поняла.

Генриетта подавила желание еще раз взглянуть на изящные фарфоровые часы на камине. Почти полдень, а Майлз до сих пор не пришел, хотя всегда заходил к ней в четверг утром. Каждый четверг кухарка пекла имбирное печенье, к которому Майлз питал уважение, сравнимое с тем, какое Петрарка питал к Лауре. Отсутствие Майлза в четверг утром можно было сравнить с тем, что колокола на соборе Святого Павла отказались звонить. Такого просто не бывает.

Если только Майлз не занят чем-то другим — например лежит в объятиях черноволосой красавицы.

Исчезнуть из «Олмака» не попрощавшись было совсем не похоже на Майлза. И однако же он именно так и поступил. Обычно он уходил с Аппингтонами, провожал до их дома на Джермин-стрит и удалялся, отпустив какую-нибудь шутку и дернув Генриетту за локон. В последней привычке Генриетта не находила ничего приятного и несколько раз выражала Майлзу свой протест. Но без него… вчерашний вечер показался странно незаконченным.

Та женщина исчезла приблизительно в то же время.

Совпадение? Генриетта сильно в этом сомневалась.

Хотя какая разница. Майлз взрослый мужчина, и у него и раньше бывали любовницы; Генриетта не настолько наивна. Просто, рассуждала девушка, будет очень обидно, если Майлз увлечется какой-нибудь неприятной особой. В конце концов, с отъездом Ричарда в Суссекс и из-за страшного увлечения Джеффа этой ужасной Мэри Олсуорси Майлз стал основным ее источником лимонада и шутливых пикировок на ежевечерних светских мероприятиях, посещение которых высшее общество считает de rigueur[15].

Если он начнет оказывать внимание какой-нибудь искусительнице с холодным взглядом, это лишь доставит неудобства, только и всего. Ничего другого тут нет.

— О, Пен! — ворвался в мысли Генриетты вскрик Шарлотты. Ее большие серые глаза увеличились в три раза. — Ты не выходила на балкон с Реджи Фитцхью?

— О, Шарлотта! — передразнила Пенелопа, лукаво сверкнув глазами. — У него же десять тысяч фунтов годового дохода. Ты не можешь этого не одобрять.

— И умственные способности овоща, — сухо вставила Генриетта, позволив себе отвлечься от далеко не приятных размышлений.

Шарлотта хихикнула.

— Полагаю, все это золото наводит позолоту на данный овощ.

Пенелопа посмотрела на нее с подозрением.

— Позолоту на овощ?

— Ну, как позолотить лилию. Только это овощ.

Генриетта тряхнула головой, избавляясь от неудачных образов, и язвительно посмотрела на Пенелопу:

— Возвращаясь к нашему делу…

— Не волнуйся, Генриетта. Что самое худшее, что могло случиться?

— Бесчестье? — предположила Шарлотта.

— Брак с мистером Фитцхью, — предостерегла Генриетта.

— Ух, — только и сказала Пенелопа.

— Вот именно, — коротко откликнулась Генриетта.

Она собиралась довести высказывание до конца, когда ее отвлекли шаги в дверях. Обернувшись, Генриетта увидела объект своих недавних мыслей, с торжеством прислонившийся к косяку. Первую остановку он явно сделал на кухне — в обеих руках он держал по знаменитому имбирному печенью и по очереди от них откусывал.

— Доброе утро, леди, — объявил он с обаятельной улыбкой, лишь слегка подпорченной набитым ртом.

— Вы же знаете, Ричард здесь больше не живет, — огрызнулась Пенелопа.

Генриетта вяло махнула рукой:

— О, для Майлза это не имеет ни малейшего значения. Он просто приходит сюда…

— …чтобы поесть, — послушно закончил за нее Майлз, дожевывая и глотая последний кусок имбирного печенья.

Генриетта наклонила голову.