Маска Димитриоса

Под пристальным взором приверженца организации и терпения Латимер стал переписывать текст с карточки в свою записную книжку, попутно переводя его на английский:

Номер Т. 53462

Национальная организация по оказанию помощи

Район прибытия беженцев: Афины

Пол: мужской. Имя: Димитриос Таладис. Место рождения: Салоники, 1889. Род занятий: упаковщик инжира. Родители: предположительно скончались. Документы, удостоверяющие личность, или паспорт: удостоверение личности утеряно. Говорит, что было выдано в Смирне. Национальность: грек. Прибыл: 1 октября 1922. Место отправления: Смирна. По рассмотрении: трудоспособен. Здоров. Денег нет. Отправлен в лагерь в Табурию. Выдано временное удостоверение личности.

Примечание: 29 ноября 1922 года покинул Табурию по собственному желанию.

30 ноября 1922 года в Афинах был выдан ордер на арест по обвинению в ограблении и попытке убийства. Предположительно бежал морем.

Да. Это точно Димитриос. Такую же дату рождения (подтвержденную информацией, добытой до 1922 года) греческая полиция предоставила полковнику Хаки. Место рождения, однако, оказалось иным. В соответствии с турецким досье, это была Лариса. Зачем Димитриосу его менять? Если он называл вымышленное имя, он должен был понимать, что шансы обнаружить подлог, не важно, запросят информацию из Салоников или из Ларисы, равны.

Салоники, 1889-й! Почему именно Салоники? Потом Латимер вспомнил. Конечно! Ответ лежал на поверхности. В 1889-м Салоники были турецкой территорией, частью Оттоманской империи. Учетные записи за тот период, по всей вероятности, греческие власти достать не могли. Димитриос определенно был не дурак. Но почему он выбрал фамилию Таладис? Почему не взял типичную греческую? Турецкое «Талат», вероятно, имело для него какое-то особенное значение. Что касается удостоверения личности, выданного в Смирне, то оно, как и следовало ожидать, «потерялось». Видимо, в нем значилась фамилия «Макропулос», уже известная греческой полиции.

Дата прибытия подходила ко времени, указанному военно-полевым судом. В отличие от большинства собратьев-беженцев Димитриос был трудоспособен и здоров. Естественно. Благодаря деньгам Шолема он смог купить билет до Пирея и путешествовать в относительном комфорте, а не тесниться на корабле вместе с тысячами других беженцев. Димитриос знал, как о себе позаботиться. Упаковщик упаковал достаточно инжира.

Нет сомнения, что у него оставалась значительная сумма денег Шолема. Но для властей их не было, что оказалось очень удобно. В противном случае его могли заставить покупать еду и одежду для тех дураков, которые не обеспечили себя средствами к существованию. Его расходы и так были достаточно велики, настолько, что требовался еще один Шолем. Без сомнения, он пожалел о половине Дхриса Мохаммеда.

«Предположительно бежал морем». С выручкой, полученной от двух ограблений, он, конечно, смог оплатить проезд до Бургаса. Ехать по суше, очевидно, было слишком рискованно. На границе могли остановить, а у него было только временное удостоверение личности. Зато в Бургас он легко мог проехать по документам, выданным международной комиссией по оказанию помощи.

Широко разрекламированное терпение служащего стало проявлять признаки истощения. Латимер отдал ему карточку, поблагодарил за содействие и, задумчивый, вернулся в отель.

Он остался собой доволен: самостоятельно обнаружил новую информацию о Димитриосе. Конечно, банальная часть стандартного расследования, что правда, то правда. Но он исполнил ее в лучших традициях Скотленд-Ярда, проявив терпение и настойчивость. К тому же если бы ему не пришла в голову мысль попробовать имя «Талат»… жаль, что он не мог послать отчет о своем расследовании полковнику Хаки. Впрочем, полковник не оценил бы дух, в котором проводился этот эксперимент. В любом случае сам Димитриос сейчас уже разлагается в могиле, а его досье давно опечатано и забыто в архивах турецкой тайной полиции. Самое главное было раскрыть софийское дело.