Маска: история Меллисы де Бриз (СИ)

— Что для вас какие-то сто-двести ливров, — усмехнулся дю Гартр, глядя в карты, — вашего положения, любезный маркиз, они, вероятно, уже не спасут.

— Скорее всего, — подтвердил тот маркиз совершенно спокойно. — Однако делать его еще более шатким не в моих интересах.

— Но существует же вероятность выиграть! — запальчиво возразил один из партнёров дю Гартра по игре, молодой черноусый гвардеец личной гвардии кардинала.

Меллиса услышала в ответ такой смех, какой ей нравился: тихий, снисходительно-мурлыкающий. Такой интонацией и следует встречать светскому человеку явную глупость других.

Слова ей понравились еще больше.

— Я не рискую, если хотя бы наполовину не уверен в успехе!

— Такая сдержанность делает вам честь, маркиз, — заметил вполне серьёзно дю Гартр, — но она сейчас несколько показная, я не ошибаюсь?

— Рисковать всегда и прямо смотреть в лицо опасности — это наш образ жизни! — заявил гвардеец, выхватывая свою карту для хода, словно шпагу из ножен.

— Что не всегда разумно, — заметил дю Гартр, побив его карту своей.

Маркиз снова рассмеялся, теперь одобрительно. Гвардеец также не стал унывать. И сказал излишне легкомысленным тоном:

— Да, осторожность и умеренность хороша иногда, но для людей нашего круга более привычно…

— Вы хотите сказать, сударь… — зловеще начал маркиз.

Дю Гартр перебил его:

— Бог с вами, не ссорьтесь, господа. Если грубость и была допущена, то она лишь в намёке на то, что вы не военный человек, маркиз, только и всего.

— Что ж, это правда, — смягчился маркиз, а Меллиса, слушая его, нахмурила брови, — я никогда не носил формы. Но если речь о том, что я не принадлежу к вашему кругу… то и это верно. Приходится признать, что я действительно не получаю жалования у его высокопреосвященства, которое мог бы так свободно проигрывать, как вы, господа!

Меллиса подумала, что ужасно глупо так говорить сразу троим противникам. И ястребиный, нацеленный на удар взгляд графа она тоже заметила. Но собеседник дю Гартра отошёл к другой группе и встал, опершись о край столика рукой. Он, этот маркиз, завёл милую беседу с дамами и как раз повернулся теперь к Меллисе лицом, будто нарочно, чтобы ей удобнее было разглядывать столь редкостное явление.

Еще раньше опытный глаз Меллисы определил, что, судя по движениям и фигуре, маркиз привычен к оружию и наверняка у него превосходная реакция. Отчего же этот молодой человек (если верить его словам) никогда не служил в армии, когда в наше время любой дворянин — в первую очередь солдат короля, а только потом — помещик, наследник каких-то предков и вообще человек.

Очень яркое несоответствие являл собой и его роскошный костюм, никак не вязавшийся с признанием в своих крайне стеснённых денежных средствах. Но такое несоответствие Меллису не удивило. Всем было известно, что придворные вынуждены тратить гораздо больше денег, чем у них есть в наличности. И костюм маркиза означал всего лишь распространённую в его кругах (то есть, в окружении короля) истину, что он живёт в долг.

А костюм был хорош… И держался молодой человек (а он был довольно молод, едва ли больше двадцати двух-двадцати четырёх лет) уверенно и изящно. Светлые волосы были зачёсаны назад, открывая лоб, и прядями ниспадали на плечи. Если когда они и были завитыми, то давно распрямились и в беспорядке падали на огромный отложной воротник белоснежных фламандских кружев. Весь его светлый костюм и верх высоких ботфорт были богато украшены превосходнейшего качества кружевами. Кроме бледно-голубых атласных бантов, украшавших рукава, костюм маркиза смешивал в себе оттенки жемчужно-серого и серо-стального с проблесками морозного серебра.

Именно такие оттенки поблёскивали и в глазах, смотревших настороженно и насмешливо, будто их обладатель не принимал всерьёз всего происходящего в салоне, но и не желал упустить малейшей подробности этого происходящего.

В отличие от многих присутствующих здесь мужчин, он был без шляпы, и Меллиса видела его ярко освещённое лампами лицо. Удлинённое худое лицо, с твёрдым подбородком, острыми скулами и лихо изогнутыми, почему-то тёмными как для его волос, бровями. Глаза у молодого человека были "такие же, как у меня" — не колеблясь, отметила Меллиса, имея в виду свой разрез век, придающий ей сходство с лисой или кошкой. Такие глаза, особенно в полумраке умеют восхитительно раскрываться широко и чернеть, хотя раньше считались очень светлыми. Но что касается длинного и тонкого прямого носа, тут Меллиса не могла ничего сказать об их сходстве, разве что о сходстве с какой-нибудь греческой статуей.

23(5)

Аристократические черты и внешность вполне подходящая герою-любовнику, сами по себе Меллису не интересовали — таких здесь множество. Но сейчас из них складывалось довольно милое сочетание, а чуть прищуренные глаза, полные, слегка улыбающиеся губы и лихо закрученные тонкие светлые усики молча и спокойно убеждали, что не одна Меллиса находит их обладателя "достаточно милым".