Маска Локи

Мне казалось, будто я с головокружительной скоростью несусь вдоль темных и ярких линий; словно безумный аттракцион — вверх, вниз, по какой-то знакомой местности, на территории мозга или духа, где я уже бывал в предыдущем воплощении, а может, вчера, в момент забывчивости. Там, в конце пути, держали в заточении часть моей жизни. Ее окружали стены, преграждающие мне дорогу, и беззвучно затряслись вокруг сирены, когда я попытался найти проход…

— Дон! Что с тобой?

С порога на меня смотрела Кора. Я выдавил улыбку.

— Замечтался о доме, — сказал я, стряхивая оцепенение сна, потер глаза и зевнул.

— На секунду мне показалось, что ты уснул или…

— …отключился? Ничего подобного. Я знаю, что тебя надо периодически кормить. Одевайся и…

Тут я внезапно заметил, что она уже в синей запахивающейся юбке и красной блузке.

— Дай мне пять минут, и мы сойдем на берег в поисках протеина.

Она улыбнулась. Я выключил терминал. Возвращение домой все еще согревало душу.

Кликлик.

В Детройте мы пересели на самолет до Эсканобы, что на северном берегу Мичигана. Яркое зеркало озера, по крайней мере вдоль береговой линии, словно конфетти было усеяно парусниками — меня будто током ударило. И чем ближе становилось мое пасторальное детство, тем больше наплывало воспоминаний. Я постоянно указывал Коре то на одну, то на другую достопримечательность, занимательные истории сами собой возникали в голове и просились с языка.

Багажа у нас не было — только сумки через плечо. Сойдя с самолета, мы сразу взяли напрокат машину и по автостраде № 41 поехали вдоль берега к северу, к выезду из города.

Солнце нанесло по зеркальной поверхности озера скользящий удар, и тотчас, словно трещины в стекле, побежали волны.

Через несколько миль мы свернули на шоссе Джи-38 к Корнеллу. Темно-зеленый косматый горизонт казался удивительно близким, и мое воображение, опережая события, устремилось вперед.

— Все же я думаю, что надо было предварительно позвонить, — уже не в первый раз сказала Кора. — За пять лет многое могло измениться.

Пять лет?.. Неужели так долго меня не было дома? Я выпалил цифру не задумываясь. Так сколько же лет прошло? Ни в прошлом, 1994-м, ни в позапрошлом году я Флориду не покидал, точно. В 1992-м… Я не мог припомнить, что делал в девяносто втором.

— Знаешь, я немного боюсь знакомства с твоими.

Дорожный указатель обещал Багдад через пятнадцать миль после Корнелла. Как мне и подсказывала память.

Я повернулся к Коре.

— Тебе нечего бояться, все будет хорошо.

Да и как иначе? Чем ближе мы подъезжали к Багдаду, тем меньше я беспокоился о дальнейшем. Главное… я улыбнулся… главное, что мы вместе.

Крошечный Корнелл, очевидно, за несколько лет сильно изменился — я ничего не мог узнать. Но шоссе в окружении высоких деревьев, старая железнодорожная ветка, водонапорная башня там или сям — все было до боли знакомо.

— А вот это что-то новое, — сказал я, помолчав.

Бензоколонка на краю Багдада оказалась маленькой и обветшалой, а не крупной станцией от «Ангро энерджи», которую я так отчетливо помнил. У въезда стоял новый знак: «Багдад. Нас. — 442».

Я притормозил до требуемых тридцати миль в час и поехал по единственной дороге, которую в черте поселка с известной натяжкой можно было бы назвать улицей. Незаасфальтированные дорожки, поросшие кое-где травой, развалюхи сараи и скособоченные домики с облупившимися фасадами…

Беда была в том, что эта улица не имела ничего общего с той, которую я помнил. Впрочем, возможно, на другой стороне поселка…

Ее мы достигли неприятно быстро. Промелькнуло последнее здание, и начались поля.

Население — 442. Нет, не может быть. В детстве меня окружало некое подобие если не столичной жизни, то уж во всяком случае мира, в котором существовали города, — не эта Богом забытая дыра. Я помнил… что-то большее. Где красная кирпичная школа с покрашенными в черный цвет пожарными лестницами, где белая церковь со шпилем, театр с большим шатром? Где дом моих родителей?

Я вел машину, растерянно глядя по сторонам, и Кора, наверное, догадалась, что что-то не так. Вернее, то, что все это время было не так, теперь обрело осязаемые очертания.

Я затормозил, прижавшись к правой обочине, развернулся — движения, собственно, не было никакого, даже сейчас, в разгар лета, — и медленно поехал назад, в ту часть, которую условно можно было бы назвать центром. Мимо проплыли старые фасады четырех магазинов, совершенно мне незнакомых.

«Кафе», Хорошая идея. Я припарковал машину — с таким же успехом можно было оставить ее посреди улицы, — и мы зашли в кафе.

Кроме нас, посетителей не было. Мы сели у стойки и заказали охлажденный чай. День выдался жаркий, и, наверное, неудивительно, что я вспотел.

— Вы не знаете здесь в округе семью Белпатри? — спросил я усталую официантку с голубым лаком на ногтях.

— Кого?

Я повторил по буквам.

— Нет. — В этой женщине — владелице или совладелице кафе — безошибочно угадывался старожил. — Вроде в Перрон-виле есть Беллы, — добавила она.