Маска Локи

Христиане теряли сознание от удушающего зноя. Многие упали в обморок от нарастающего ужаса в ожидании безжалостного натиска, который обещало пение мусульман.

Жерар опустил руку на рукоять меча и зашагал между двумя шеренгами тамплиеров, противостоявших сарацинам на западном склоне холма. Когда кто-то, покачнувшись, выпадал из строя, Жерар приказывал другому выйти вперед и занять его место.

Капли пота стекали на брови и заливали глаза. И каждая капелька, проступавшая на грязном лице, уносила с собой бесценную влагу его тела. Он слабел, истекая водой и солью.

Когда он, желая отереть этот соленый поток, поднес ко лбу руку в тяжелой перчатке, пение внезапно прекратилось.

В наступившей тишине двое рыцарей справа от Жерара упали замертво. Великий Магистр собрался уже выдвинуть на их место двоих из второй шеренги, но что-то остановило его.

Что значит эта тишина?

И в это мгновение сарацины издали пронзительный вопль.

В предельном исступлении мусульманские воины бросились на острия пик, пригнув их к земле тяжестью собственных тел.

Вперед рванулись остальные, подхватив вопль, карабкаясь по агонизирующим телам своих товарищей и яростно орудуя мечами. Христиане пытались высвободить свое оружие. Коварно изогнутые ятаганы рассекали незащищенную плоть. Кровь била фонтаном. Первая шеренга тамплиеров пала прежде, чем вторая успела обнажить мечи.

Волна сарацин захлестнула Рыцарей Храма.

Жерару доводилось наблюдать, как бьются берсеркеры: дерутся, теряют руку, глаз, дерутся еще неистовее, наконец гибнут — и все это ни на миг не приходя в сознание. Те берсеркеры были одиночками, каждый — в плену собственного безумия. Глядя на человеческую лавину, обрушившуюся на французов, он впервые видел безумие толпы. Тысячи людей двигались как один и умирали без единого стона. Когда бегущие воины втаптывали в землю своих же упавших товарищей, они казались бесчувственными, как подошвы сапог. Они были одержимы.

Перекрестившись, Жерар стиснул рукоять меча и быстро пошел вверх по склону холма. Он шел, оглядываясь назад, на приближающуюся лавину смуглых оскаленных лиц и сверкающих изогнутых клинков. Подобно жнецам, они расчищали себе путь, не зная преграды.

Что-то зацепилось за ногу Жерара, и он осознал, что уже стоит возле шатра, красного, как кровь, от которой он бежал. Лодыжки его запутались в веревках.

Жерар поднял меч, чтобы разрезать полотнища и исчезнуть внутри шатра, но не успел замахнуться: что-то тяжелое ударило его по голове. Он упал лицом вниз на полог шатра. Крыша павильона задергалась и опала. Сарацины, добравшиеся до вершины холма, перерезали растяжки с другой стороны, и шатер рухнул.

Складки тяжелого полотна, расшитого французскими гербами и ликами апостолов, заслонили солнце.

Когда Камень выпал из разорванной сумки, Амнет подхватил его и сжал в руках. Гладкая поверхность была горячей. Грани врезались в пальцы, словно докрасна раскаленные ножи. Амнет чувствовал, как беснуется в глубине кристалла неведомая энергия, разрывая структуру неразъединимых связей. Звук, высокий и чистый, как звук стеклянной гармоники, наполнил всю долину. Этот звук исходил из самого сердца Камня.

Шатаясь, Амнет нес Камень, словно это были его отрезанные яички: шаг за шагом смиряясь с болью и невыносимым чувством утраты. В дюжине футов от него Хасан приходил в себя от последнего отраженного удара. Взгляд ассасина прояснился, и он увидел разбухший кристалл, прижатый к паху Амнета. И когда Хасан понял, что происходит, он невольно раскрыл рот. Он не мог поверить собственным глазам.

— Не-е-ет!

Вопль достиг слабеющего слуха Амнета, прорвав завесу чистого звука, исходившего из Камня. Этот отчаянный протест, усиленный неподдельной искренностью чувства, стал последней каплей, переполнившей Камень. Энергия выплеснулась из него. Отныне ей суждено было покоиться в этой прекрасной долине вблизи моря Галилейского почти тысячу лет.

Как треснувший церковный колокол, Камень рассыпался, не выдержав собственной тяжести. Его последняя песня завершилась звоном падающего металла. Докрасна раскаленные осколки просыпались сквозь окровавленные пальцы Амнета.

Сила ушла из его ног. Он рухнул на колени, потом повалился на бок, ударившись о землю плечом, бедром и головой. Как марионетка, у которой отпустили ниточки, он наконец затих, коченея. Нежные былинки щекотали его щеку и царапали роговицу раскрытых глаз.

Хасан пришел в себя и осторожно приблизился к Томасу. Он вновь двигался с гибкой грацией, свойственной воину, здоровому, находящемуся в полном сознании, готовому отскочить при первом признаке опасности.

Амнет не шевелился. Его измученное тело, чужое и холодное, было уже наполовину мертво, энергия Камня больше не оживляла его. Он чувствовал, как дюйм за дюймом вздуваются и рвутся нервные волокна его обнаженного спинного мозга. Когда этот неконтролируемый процесс достиг основания черепа, Амнет понял, что сознание покидает его. Скоро отсюда уйдет и душа.