Маска ночи

Мы собрали все свои вещи и приготовились к обратному путешествию в город на ночлег. Как и любое передвижение после наступления темноты, это лучше было делать вместе или, по крайней мере, достаточно большими группами, чтобы отпугнуть воров и прочих недобрых людей. Мы спустились с холма при свете луны, – впрочем, наш путь освещали и фонари. Мы вошли в город через восточные ворота и двинулись по Хай-стрит. Город спал.

По дороге некоторые из нас отделились от общей группы, включая Лоренса Сэвиджа и Джека Вилсона. Без сомнения, у них были собственные дела. Я слышал, что Джек свел близкое знакомство с женой одного торговца шерстью, который как раз уехал в Питерборо. Ее звали Мария, и ее в самое сердце поразило умение Джека драться на шпагах, когда он играл Тибальта. Это все, что я знал. Даже мягкий, со спокойными манерами Лоренс, очевидно, обзавелся такой подружкой, во всяком случае, так он мне намекал. В первый раз за несколько дней я подумал о Люси Милфорд и спросил себя, как она там справляется в Лондоне. Без меня то есть. (Но конечно же, она отлично обходилась без меня. Грустно, но верно.)

По непонятным причинам я все ждал, что что-то случится, но ничего не произошло. Мы вернулись в «Золотой крест», те из нас, у кого не было более спешных и интересных занятий, чем отправиться спать. Я подумал, что все закончилось. Через день или два мы покидали город.

Я обнаружил записку, когда разворачивал свиток со своей ролью Меркуцио. Вы, вероятно, знаете, что эти свитки – среди самых ценных вещей для актера. Тот, кто потеряет свою роль, должен не только оплатить новую копию, но и выдержать гнев мастера Эллисона, нашего счетовода. Поэтому мы бережно обращаемся со своими текстами. Я уже собирался убрать его в дорожную суму, которую держал под подушкой, как вдруг на пол, кружась, опустился клочок бумаги. Я поднял его и поднес к свече.

Почерк был мне незнаком – не похож на четкую руку нашего переписчика пьес. Это было простое сообщение – в определенном смысле простое. Оно гласило:

Ваши подозрения, что со смертью Хью Ферна не все чисто, справедливы. Мы должны поговорить с глазу на глаз. Никому ничего не говорите, приходите в мой дом на углу Кэтс-стрит завтра утром.

Анжелика Рут.

Я тщательно свернул записку, положил ее обратно в свой свиток и задумался.

Это послание озадачивало по нескольким причинам. Прежде всего, я говорил о своих подозрениях по поводу смерти доктора Ферна только Дику Бербеджу и Шекспиру, ну и Абелю, конечно. Как о них прознала госпожа Рут? Во-вторых, я решил, что с делом Хью Ферна было, так сказать, покончено. Какие бы загадки ни окружали его кончину, коронер постановил, что это несчастный случай.

И потом, если госпожа Рут желала поговорить со мной, почему она не воспользовалась такой возможностью этим вечером, когда мы все были у Фернов? (На этот вопрос, во всяком случае, ответить было куда легче. Судя по всему, она не хотела, чтобы нас видели разговаривающими вместе.)

И как она ухитрилась засунуть записку в текст моей роли? Секундное размышление, впрочем, подсказало, что сделать это было относительно просто, потому что тексты оставались в «уборной», пока мы болтались среди зрителей в конце представления. Кто угодно мог проскользнуть туда и подложить мне записку.

– Опять получаем любовные письма?

Это был Абель Глейз, спавший со мной в одной кровати, – он заметил, как я изучал послание госпожи Рут и то, как я задумчиво сложил его обратно.

– Что-то вроде, – отозвался я.

К счастью, свет в нашей большой спальне был слишком слаб – свечи экономили, – так что Абель не мог разглядеть очень много. Никому ничего не говорите…

– Это от госпожи Констант?

– Она помолвлена и собирается выйти замуж.

– Я имею в виду – от Сьюзен Констант.

– Нет, не от нее.

– Ну ладно, – вздохнул Абель, – а я думал, нас только двое таких в труппе, кто еще не нашел себе здесь милую и не был бы занят сегодня.

Это было не совсем точно – как минимум половину спальных мест нашей общей комнаты в этот самый момент занимали их законные владельцы, – но я уловил печальную нотку в голосе моего друга. Может, его поза несчастливого в любви была не совсем позой.

Я задул свечу и лег. Одно из преимуществ отсутствия Лоренса состояло в том, что спать мне теперь было куда просторнее, как и Абелю.

– А где Лоренс, ты не знаешь? – спросил он.

– Нет.

– Надеюсь, ok нашел себе куда более уютный уголок, чем эта дыра.

Я не стал поддерживать этот разговор. Тема была мне неинтересна (или не так интересна). Что по-настоящему занимало меня, так это, конечно же, то, стоит ли мне принять приглашение госпожи Рут прийти в ее дом на Кэтс-стрит. Я уже более или менее выкинул из головы все, связанное со смертью Ферна. Коронер вынес свое заключение, все, кажется, были довольны. И все же передо мной лежало обещание новых тайн.