Маска одержимости: Начало

Он повалился на колени. Боль была нестерпимой. Ноги его не держали.

Я сорвал собственное лицо. Вот единственный способ снять маску.

И теперь я умру.

8

Уильям стиснул маску в руке, сминая вместе с нею куски собственной плоти. Все вокруг было залито кровью.

Я не могу допустить, чтобы кто-нибудь еще пал жертвой этой чудовищной маски.

Я должен спрятать ее подальше. Я должен спрятать ее так, чтобы никто никогда ее не нашел.

Раскачиваясь, как пьяный, он поднялся на ноги. Голову словно охватило огнем… она пылала… пылала…

Он увидел Гензеля; тот забился в угол и тихо скулил.

— С тобой все будет хорошо, Гензель… Кто-нибудь… кто-нибудь о тебе позаботится…

Сердце его разрывалось при мысли, что ему придется покинуть Гензеля. Но Уильям понимал, что выбора нет. Он должен защитить людей от злобы ужасной маски.

Изо всех оставшихся сил цепляясь за перила, он поднялся по лестнице на чердак. Кровь хлестала со лба. Она заливала глаза, почти лишая возможности видеть. Он знал, что времени осталось в обрез.

Он вновь упал на колени. Руками нащупал огромный старый сундук, стоявший у стены чердака. Сундук был черный, с золотой отделкой и золотой же защелкой.

Уильям распахнул крышку. Из недр сундука навстречу ему поднялся мощный дух нафталина. Уильям заглянул внутрь. Сундук был туго набит старыми костюмами. Костюмами и масками.

— Должен… спрятать… маску… — прошептал он, чувствуя, как разливается по телу мертвенная слабость.

Он засунул безобразную маску в сундук. Запихнул в самую глубину. Затолкал под кучу старых костюмов. Глубже, глубже, на самое дно. Туда, где никто ее не найдет.

Со стоном он захлопнул крышку. Задвинул на место золотую защелку. Услышал, как она щелкнула. Остаток сил он истратил на то, чтобы придвинуть сундук обратно к стене.

Теперь…

Теперь мне нужно найти место, где умереть.

Он понял, что стоит на коленях возле чердачного шкафа. Глубокого шкафа, который занимал почти всю стену.

Да. Прекрасно.

Он забрался в шкаф. Позволил тьме себя поглотить.

Я умираю. И все равно я буду охранять сундук. Я буду стоять на страже. Я буду стеречь Маску Одержимости.

Даже после смерти я буду хранить ее. Смерть не остановит меня. Я останусь в этом шкафу и сделаю все, чтобы уберечь невинные жертвы от дьявольской маски.

Последним, что слышал Уильям, было жалобное поскуливанье Гензеля за дверью шкафа.

Часть вторая ИСТОРИЯ ЛУ-ЭНН 40 лет спустя

1

— Не хочу я идти на Хэллоуин к Полли Мартин, — сказала я. — Мне двенадцать лет, считаю, я вправе сама решать, на какие вечеринки ходить.

Я стукнула кулаком по диванной подушке.

— Полли устраивает отстойнейшие вечеринки на Земле. Нет. Во Вселенной. Ее вечеринки — это даже не отстой, они оскорбляют само слово «отстой»!

Мой приятель Девин О`Бэннон рассмеялся:

— Смешная ты, Лу-Энн!

— Ничего смешного! — возопила я. — Я серьезно. Почему весь Хэллоуин должен пойти коту под хвост из-за…

— Вы дружили с Полли еще с детского сада, — напомнил Девин. И запихнул в рот пригоршню попкорна.

— Говоришь как моя мама, — проворчала я. — Если мы сто лет друг друга знаем, это еще не значит, что мы подруги.

Девин что-то пробубнил, но поскольку рот у него был под завязку набит попкорном, я ни слова не разобрала. Вот неряха! Но это ничего. Должна сказать, что все друзья у меня как на подбор — не чудаки, так остряки.

Мы с Девином расположились на противоположных концах дивана в моей гостиной. Оба положили ноги на журнальный столик. Девин беспрестанно зачерпывал горстями из миски приготовленный моей мамой попкорн. Половина зерен благополучно отправлялась к нему в рот, вторую половину по-братски поделили пол и диван.

Моя половина дивана была чистой. Я попкорн не люблю. Я уважаю только сладости. Я знала, что в морозилке лежит коробка шоколадного мороженого. Но мне было лень встать и принести. И лень, и вообще неохота.

— Знаешь, что еще меня бесит в ее вечеринках? — спросила я.

Он усмехнулся:

— Помимо всего?

— Она собирает деньги, — сказала я. — По пять долларов с человека. Почему мы должны платить за скуку? С тем же успехом я могла бы бесплатно скучать и с тобой.

— Спасибо, Лу-Энн. Ты настоящий друг.

По тому, как я поддразниваю Девина, вы наверняка уже догадались, что он мне страшно нравится.

— Пять долларов, — пробормотала я.

— Ну, ты же знаешь Полли. Лишнего бакса она ни за что не упустит.

— Догадайся, какая у Полли любимая игра для вечеринок! — простонала я.

— Неужели в бутылочку?