Маска падшего

«Дело дрянь, рассказываю. Если даже ребята Альберта ничего тут сделать не могут…» – промелькнула тогда у него мысль. Человека, известного как Альберт, заслали однажды лазутчиком в наркокартель; ровно через три месяца он встал во главе этого картеля и превратил его в эффективный разведывательный штаб под контролем ГОБа, могущий получить информацию о состоянии дел в любой точке мира.

Однако сейчас, сидя в поезде, мыслил Александр не о новых «правителях» Тандеры – «Монолите», – но о возлюбленной своей. Когда Хелена узнала об исчезновении дорогих родственников, из которых более всего любила брата и дядю, печаль её была неописуема. Каждое здание родного города, каждое кафе и каждый кустик напоминали ей о них и выжигали душу тёмным пламенем. «Усердная работа очищает ум», – произнёс Александр, предлагая Хелене переехать в Тандеру и устроиться в Медицинском центре. Предлагая от чистого сердца, хотя ясно понимал, что не может последовать за ней, что станут они разлучены. Так Хелена оказалась в Тандере, и даже в эти дни не спешит она покидать город.

За окном трясущегося вагона серело хмурое небо; в некоторых местах было порвано оно, и из тёмных дыр прозрачной стеной проливался на землю дождь. Железная дорога змеёй виляла по заросшей лесом горе, неуклонно с неё сползая; вдалеке, у кромки взволнованного моря, у устья крупной реки, стояла величественно и непреклонно могучая Тандера. Безмолвными стражами блюли её покой сияющие великолепием небоскрёбы; десятки автомагистралей и железнодорожных путей вонзались в сердце страны.

Наконец и этот поезд вошёл в тень городских зданий, извещая своим пронзительным свистом о прибытии новых рабов городской жизни. Стоявшие особняком стеклянные башни, побитые, искорёженные, одна за другой проносились мимо алюминиевого червя, скрывая собою тучи от пассажирских взоров. Транспорт остановился. Двери разъехались, и сотни людей вышли наружу, вздохнув с облегчением.

Платформа находилась на широком мосту. Под ней теснились на дороге автомобили, стирая шины о сухой асфальт. Где-то звучала сирена, откуда-то доносилось бибиканье. Вокруг стоял раздражающий шум, в котором едва возможно было различить отдельные фразы деловых людей, досадующих на очередь и ожидание. Этот шум в несколько раз противнее любого пчелиного роя, поэтому Райтер, схватив сумку покрепче, ускорил шаг. Хмурые, бледные люди, чьи лица не знали улыбки давно, рвались занять места в вагонах и расталкивали прохожих.

На пунктах контроля нет более той охраны, что и в прочих городах: стоят на страже там теперь люди в чёрных костюмах, тщательно проверяющие каждого прибывшего и, конечно, способные легко опознать гобовца по содержимому багажа. Потому пришлось Александру спрыгивать с моста в том месте, где высота небольшая, и спешно идти к ближайшему проспекту.

Приличный и богатый, на первый взгляд, сквер, через который проходил он, обезображен и изуродован: здесь и там обломки досок и погромлённые скамейки; одно дерево, срубленное, лежит тут же на земле; некоторые урны перевёрнуты, остальные же сорваны; через щели в покрошенной брусчатке прорывается к свету трава. На вытоптанном газоне сидит, съёжившись, мужчина в пиджаке; недалеко от него парочка людей в чёрном, играя роль полицейских, отбирают у воровки украденную сумку. Картина эта ясно дала понять Александру, что жизнь тандеровских горожан мало чем отличается от жизни людей в любом ином городе. Немного лучшая, но всё ещё безнадёжная.

Гобовец проскочил в переулок и вышел к проспекту. Движение здесь было плотным, а зебр и светофоров мало, отчего переход наглухо забитой дороги не представлялся возможным. Александр нырнул в телефонную будку и вызвал такси. Прошло не менее получаса, прежде чем лимонная машина удосужилась добраться до точки назначения. Райтер успел зайти в ближайший магазин и купить банку газировки.

– Вам куда? – угрюмо спросил таксист.

– Торговая улица семьдесят два.

Начинало капать. Туча поглотила город, сокрыв его во тьме, и в этой тьме светлячками засияли фары машин, лампы фонарей да огоньки в окнах жилых высоток. Движение всё замерло в миг.

Удивительное ощущение оживлённости, такое щекочущее и радостное, наполняло душу Александра, когда он оглядывался по сторонам. Сидя во тьме, он наблюдал далёкие стаи огоньков, движущихся стройными рядами по тёмным дорогам, неподвижные квадратики в дремлющих стеклянных гигантах и сотни весёлых капелек, сползающих по стёклам.

Из-за подобных чудес природы такси остановилось у нужного места только через три часа. Чем-то расстроенные небеса не могли найти утешения, и слёзы небесные стали падать на землю чаще – дождь перерастал в ливень.

– Сколько с меня?

– Семьсот пятьдесят.

– Сколько?! – поразился Райтер. – Это за что столько брать-то? Мы, рассказываю, проехали не больше семи километров!

– Мы ехали в тяжелейших погодных условиях! Есть всем хочется! Давай деньги, иначе я полицию вызову.

– Да подавись! – буркнул гобовец, бросил бумажки на сиденье и в сердцах хлопнул дверью. Обиженная машина укатила.