Маска полуночи

— Джак? — имя вырвалось наружу прежде, чем Кейл сумел удержать его. Он попытался пошевелиться, но тело не подчинялось.

— Джак? — снова позвал он, на этот раз громче.

Кейл знал, что его друг не ответит.

Горло Джака пересекала рваная рана. На полу рядом с коротышкой лежало его оружие. Он не дышал.

Как и Эревис.

— Я пытался спасти его... — Магадон закашлялся, поднимая взгляд. В его бесцветных глазах сверкнули слезы.

Кейл сглотнул. Перед глазами все расплывалось. Тело онемело. Он сумел сделать шаг, другой. И не мог оторвать глаз от друга, своего лучшего друга.

— Я уж решил, что ты пропустишь все веселье, — раздался голос. Голос Азриима. — Я так рад, что ты вернулся.

И только сейчас Кейл заметил слаадов. Они находились по другую сторону закрытого силовым полем дверного проема. Должно быть, поле создал Магадон. Барьер искажал находившееся с другой стороны, будто линза из дефектного стекла. Через него слаады казались раздутыми и искривленными, но Эревис разглядел ухмылку Азриима. Обе твари сжимали жезлы телепортации.

Кейл проигнорировал слаадов, вложил в ножны клинок и подошел к Магадону. Он присел и поднял тело Джака. Полурослик был... таким легким. Глаза коротышки были открыты, но ничего не видели. Кейл не мог поверить в то, каким невесомым, хрупким казался его друг. Неужели он всегда был таким маленьким?

Рубашка Джака смялась, и Кейл обнаружил, что по какой-то абсурдной причине расправляет ее. Он пытался не обращать внимание на приставшую к пальцам липкую жидкость. Эревис заметил, что Джак сжимает что-то в левой руке. Он осторожно разгонул пальцы — никогда прежде он не замечал, какими маленькими были руки Джака — и обнаружил драгоценную подвеску, служившую полурослику священным символом. Должно быть, Джак схватил ее перед самым концом. Глаза Кейла увлажнились, и он сомкнул ладонь друга на подвеске.

Он встал, поднимая на руки своего товарища, и отошел от дверей на несколько шагов. Казалось правильным, что они с Джаком должны быть отдельно от всех остальных.

— Посмотри-ка, — сказал Долган из-за барьера с насмешкой в голосе, — он, наверное, плачет!

Кейл не стал поворачиваться к слаадам, продолжая смотреть в зеленые глаза Джака. У него в голове пронеслись тысячи воспоминаний. В каждом из них Джак улыбался, смеялся, курил трубку. Эревис не мог вспомнить хоть раз, когда смеялся сам, если рядом не было Джака. Что он будет без него делать?

Скопившиеся в уголках глаз слезы потекли по щекам, упали на лицо полурослика. Кейл стер их. Всхлипнул.

Его разум был пуст. Он хотел сказать что-то, что угодно, но не мог найти слов. Вместо них из глотки вырвался нечленораздельный животный звук, первобытное выражение невыражаемого.

Они через столькое прошли. Столько раз выживали. Неужели лишь затем, чтобы все закончилось вот так?

Он продолжал повторять про себя: «Как это возможно? Как такое может быть?»

Тело Джака остывало на его руках. Его лучший друг коченел. Эревис смутно осознавал начинавшую нарастать в нем ярость. Ярость исходила из самой сердцевины его души, пропитывала его, заставляя тело содрогаться. Вокруг кружились тени, будто маленькие огоньки мрака.

Ярость дала ему фокус, точку опоры, цель.

Слезы остановились. Всхлипы прекратились. Мир продолжил движение.

Он обернулся, встретился взглядом с Ривеном, не отвел глаз. Оба промолчали. Во взгляде убийцы Кейл увидел нечто, чего не видел ранее. Ривен тяжело дышал, из дюжины маленьких порезов на его теле текла кровь. Магадон все еще лежал на полу, пытаясь остановить кровотечение из ран в груди и животе. По тому, под каким странным углом торчала из колена его нога, Кейл видел, что та сломана или вывернута из сустава. Проводник был почти таким же бледным, как и его глаза. Его взгляд, хоть и стеклянный, был сосредоточенным.

У Кейла еще остались исцеляющие заклинания, но использовать их он не мог, не сейчас. Горе Эревиса было точильным камнем, заострявшим его ярость, затачивающим его ненависть. В нем не было исцеления. У него был лишь гнев. Он мог причинять лишь боль.

Он опустился на одно колено и посадил Джака так, чтобы тот опирался о стену. Провел ладонью по лицу полурослика, заботливо закрывая его глаза. Это была последняя заботливая вещь, которую он собирался сделать.

— Да он и правда плачет! — заметил Азриим. Долган хихикнул.

Кейл вспомнил тот случай в доках, когда Джак сказал ему, что они должны стать героями, если получится. Он сдержит свое обещание другу. Но не сейчас. Прежде, чем стать героем, он хотел побыть убийцей.

Поднявшись, он посмотрел на Магадона и спросил:

— Который?

Магадон глядел на него непонимающе. Проводника уже охватил травматический шок.

— Который сделал это? — зарычал Эревис. Хоть он и не хотел этого, но тон его был жестким. На коже шейда кипели тени. Кулаки были сжаты.

— Здоровяк, — с трудом выговорил Магадон.

Кейл кивнул. Он посмотрел сквозь барьер на Долгана. Через барьер его когти казались огромными. Их покрывала кровь. Кровь Джака.