Маска полуночи

Пол Кемп «Маска полуночи»

Посвящается Джен, Рорку и Риордану

О переводе

Переводили с английского: keij, Light_of_War, Громдар, Евфрат, Redrick

Редактировали: Airendil, Redrick, Faer

Русская обложка: SayJey

Особая благодарность за поддержку перевода: Cleric, sempai, и еще двоим, пожелавшим остаться инкогнито

Перевод выполнен на форуме «Долина Теней» (shadowdale.ru). О всех найденых ошибках и недочётах просьба писать на форум.

Пролог Ссессимиф

«… то Божество

Намерения наши довершает,

Хотя бы ум наметил и не так…»

— Шекспир, «Гамлет»

(перевод М. Лозинского)

Ссессимифа скрывала тьма глубин. Мощные подводные течения ласкали его, струясь вдоль обрюзгшего, терзаемого болью тела. Лениво и отрешенно он вспоминал, как давным-давно плавал и охотился в этих потоках. В те времена, в страхе перед его появлением, море пустело на лигу вокруг. Но так было раньше. Столетиями он не всплывал со дна; ему с трудом удавалось пошевелиться с тех самых пор, как он нашел Источник.

Столетия назад заунывный вой Источника, поднявшись из глубин, заполнил собой разум Ссессимифа и привел его к руинам, покоящимся на морском дне у самого основания подводной скалы. Даже этот незначительный и поверхностный ментальный контакт — немного похожий на легкое касание — подействовал на его разум, наполняя тело блаженством. Единожды ощутив подобное, он захотел испытать это чувство вновь. Он поплыл вниз, во тьму, лихорадочно круша все направо и налево в разрушенном городе, сворачивая камни, колонны, переворачивая вверх дном дома и разгребая ил, до тех пор, пока…

Пока не нашел Источник частично вмурованным в скалу на морском дне, погребенным под покрытыми илом руинами древнего города, в которых он был рожден. Его переливающиеся грани завораживали. Их мягкие лучи были единственным светом, освещающим эти глубины; и чарующий голос Источника был тем единственным лучом, что согревал душу Ссессимифа.

Ссессимиф протянул два щупальца, чтобы коснуться Источника, и это прикосновение изменило его навсегда. Почти мгновенно окружающая действительность потеряла четкость, стала неважной, в то время как мир его разума и разума источника — их разума — стал для него новым миром.

С тех пор он покоился в иле, одурманенный и удовлетворенный.

Со временем зов Источника, направленный во внешний мир, смолк. Ссессимиф подавлял его до тех пор, пока тот не подчинился безысходному сонному оцепенению. Теперь Источник говорил только с ним.

Реальный мир прорывался в его сознание только как нечто отдаленное. Он чувствовал, как на тело давит груз разрушенных храмов, мастерских, академий, колонн и разбитых статуй, грудами возвышавшихся над ним и вокруг него. Он годами зарывался в руины, чтобы как можно ближе подобраться к Источнику, который лежал у основания разоренного города. Люди, построившие этот город, были мертвы, уничтожены безрассудством одного из своих правителей. И когда Источник взывал к ним, не было никого, кто мог бы услышать зов. Никого, кроме Ссессимифа. Их город стал их же могилой, и раем для Ссессимифа.

Ссессимиф неподвижно лежал под руинами, ставшими для него центром мироздания. Вокруг царили тьма и тишина. Он и Источник были единым целым. И ничто не требовало перемен.

Он покоился в иле, одурманенный и удовлетворенный.

Ссессимиф ощущал, как в туннелях вокруг него суетятся его слуги. Они нашли его несколько столетий назад, после того, как он слился с Источником. Посчитав его богом, они стали поклонятся ему. Изредка он устрашал их, используя Источник для того, чтобы мысленно обращаться к их жрецам. Племя делало ему подношения, вкладывая мясо в его клюв и омывая открытую рану на голове.

Рана и постоянная боль были подношением Ссессимифа Источнику, его ритуалом умерщвления плоти. В обмен на это он получал целый мир.

Столетиями он удалял плоть со своей головы, прямо напротив Источника, до тех пор, пока его мозг не соприкоснулся с ним. Этот физический контакт, подкрепленный ментальным единством, расширил его самосознание и превратил его в нечто большее, нежели простой смертный; хотя и не сделал его богом.

Он не открывал глаз, чтобы видеть своих слуг, тем не менее, знал, когда жрецы собирались вместе для того, чтобы проводить свои ритуалы рядом с его телом. Правду сказать, он десятилетиями не открывал глаза. Все, что он хотел видеть, он видел в своем разуме, в дремлющем разуме Источника. Он улавливал мысли своих слуг лишь как далекие отзвуки.