И тут свершилось небывалое. Заговорил сам Петр Шайлер, хотя до того сколько раз я не бывал здесь, он всегда сидел молча, не подавая никаких признаков жизни.
— Не суйся в это дело, Юрген, — сказал он лишенным каких-либо интонаций — воистину мертвым! — голосом. — В Хофф этим вечером приехали эмиссары Тал'махе'Ра — это исключительно сильные в вампиры, они сами разберутся с Вукодлаком.
Я потрясенно молчал несколько секунд и только собрался открыть рот, чтобы возразить Петру, как он заговорил снова.
— Вижу, тебя не изменить, ты слишком сильно желаешь во всем разобраться сам. Помни, любопытство кошку сгубило, может погубить и тебя. Я не могу в сложившихся обстоятельствах рисковать своими детьми, но и не помочь тебе просто не имею никакого права, после того, как ты уладил наши проблемы с Советом Праха и Пепла, натравив на его эмиссаров этого бесноватого Майнца. — (Ну да, было дело, я тогда ее хотел перед Церковью оправдаться, не вышло, а потом меня выперли из «ученых-историков» — и завертелось) — Проникнуть в Убежище джованни можно через подземелья из бывшей обители розенкрейцеров, разрушенной во время войны. Они ведут прямо в подвал банка джованни, торгаши таким образом хотели обезопасить себя на случай новых гонений со стороны инквизиции или других кланов. — Он также сухо и безжизненно рассмеялся и вновь замер.
— Запомни эту ночь, — произнес один из сыновей Петра, как всегда, непонятно какой из двоих, — наш отец и при жизни говорил мало с кем, а после смерти — и того меньше. Советую прислушаться к его совету.
Так значит Петр Шайлер — покойник, хоть и не умерший окончательно, что не удивительно для некроманта.
Четверо вампиров мгновенно насторожились, тзимицу из Старого клана схватился за эфес сабли, хотя все они понимали, что против вышедшего прямо из стены вампира в красном кардинальском плаще и широкополой шляпе, на красном шарфе, завязанном вокруг его шеи была вышита маленькая черная рука и два белых крыла. Этот костюм выдавал в нем Серафима Черной руки, никакого отношения к Тал'махе'Ра не имевшей.
— Что привело вас сюда? — почти с ненавистью спросил тзимицу Старого клана.
— Остыньте, — усмехнулся вампир, демонстрируя в улыбке практически все зубы, среди которых особенно выделялись, естественно, клыки. — Драться нам сейчас совсем не с руки. Тем более, что я здесь не как частное лицо, а как официальный представитель Шабаша. Будь вы хотя бы из Маскарада, вас еще можно было б понять, но вы ж независимые.
— Ты один из тех, кто присвоил себе наше имя, — произнес тзимицу с кольцом в губе, — и нам это не нравится на вполне законных основаниях.
— Для чего ты пришел к нам? — решил не продолжать перебранку тзимицу из Старого клана. — Ведь не только затем, чтобы поиздеваться, хотя, зная тебя, Георгиу, этой возможности исключить нельзя.
— Вот уже сто восемьдесят лет мое имя Метцингер, — показно усталым тоном произнес Серафим, — но ты, Вульфвуд, все еще продолжаешь называть меня старым именем, от которого я отрекся сразу после Становления, что ты мне дал.
— Может закончим на этом ночь воспоминаний, — встрял тзимицу с кольцом в губе. — Что привело тебя сюда, Серафим? Ты так и не ответил.
— Я уже сказал, что являюсь официальным представителем Шабаша в деле, касающемся пробуждения Вукодлака. Просто мне очень не хочется, чтобы мы столкнулись и по непониманию начали потасовку, в которой можем погибнуть все мы. И еще я хотел предупредить, что здесь присутствует еще один член нашей… организации, также выдающий себя за посла. Не верьте ему, он предатель нашего дела и жалкое отребье. Советую прикончить его, как только увидите. Хотя особой опасности он не представляет.
Закончив это тираду, Метцингер отступил на шаг и растворился в тени. Тзимицу Старого клана и солдаты Тал'махе'Ра переглянулись и тот, что носил в губе серьгу сказал:
— Я бы лучше прикончил этого ублюдка, — первым нарушил тишину, повисшую после ухода Метцингера, тзимицу с кольцом в губе. — Он ничего не сумеет противопоставить нам всем сразу.
— Некоторых он бы все же прикончил, — покачал головой Вульфвуд. — Поверь мне, Штраер, Георгиу вполне может вести себя так, сил ответить за свои слова у него вполне хватит.
— А я бы заставил его за них ответить! — хохотнул тремере, несмотря на принадлежность к древнему и могучему клану колдунов так и не избавившемуся от привычек уличной шпаны, кем он был до Становления.
— Притуши огонь, Юнг, — осадил его Штраер, — у нас другая цель.
Девушка-каитифф по имени Марлин по своему обыкновению рассмеялась неизвестно над чем.
— Кстати, о цели, Штраер, — напомнил Вульфвуд. — Что с домами, о которых мы узнали?
— Пустышка, — отмахнулся тот, — как мы и думали. А вот Орси, другое дело. Он продал свой особняк и на эти деньги устаивает вечеринку, на которую приглашает только избранных по непонятному признаку. Место мы уже знаем, состоится она через две ночи, явно ждут наступления какого-то события.
— Пробуждения Вукодлака, чего же еще, — отмахнулся Юнг.
— Скорее всего, — кивнул Вульфвуд, — что еще известно об этой вечеринке?