Маскарад

– Могу себе представить, как Лоредан подползает к вам на коленях, болтая какие-то красивые метафоры о том, что вы похожи и на солнце, и на луну – в зависимости, естественно, от времени суток. Целует вашу руку, ощупывает вашу грудь, льстит вам и ласкает вас точно так, как это делают кастраты, которых вы всегда обожали!

– Они были моими друзьями! – рявкнула Фоска. – Они знали, как заставить женщину почувствовать, что она вызывает желание!

– Свора слабовольных и простодушных фатов! – фыркнул Раф. – От них несло духами как от женщин, они были похожи на десятилетних мальчиков. А какие трусы! Скрывали все под масками. Не только это. – Он схватил ее черную овальную маску и швырнул в угол. – Манеры… Обычаи… Все это лживое, бессмысленное и продажное.

– Конечно, простые крестьяне, как вы, умеют отстаивать свою честь, – едко сказала она. – Если кто-нибудь вас раздражает, вы просто рубите ему голову! Даже королю и королеве Франции! Полагаю, вы находились где-то рядом, когда они волокли Марию Антуанетту на гильотину? Могу держать пари, это было прекрасное зрелище. Оно наверняка придало вам чувство гордости: еще бы, вы были частью той революции, которая влекла их на убой!

Революция – в отличие от менуэта – отнюдь не упражнение, прививающее хорошие манеры, – сказал он. – Это борьба, схватка. Это война. Но не между нациями, а между классами.

– Да-да. Об этом я все знаю, – презрительно сказала Фоска. – Война между угнетателями и угнетенными. Я считаю, что со стороны вашего восхитительного генерала Бонапарта так любезно взять в свои руки счастье остальной Европы и освободить все народы Италии от угнетения – даже те, которые не хотят, чтобы их освобождали. В данный момент он должен считать себя счастливым – ведь ему удалось найти предателя-венецианца, который проложит ему путь сюда, в Венецию!

Раф покраснел от охватившего его гнева и сжал кулаки.

– Я не предатель, черт вас возьми, – сказал он сквозь зубы. – Никто не любит эту страну больше меня. Никто! Я прибыл сюда, Фоска, чтобы помочь. А не для того, чтобы причинить боль.

– Тогда немедленно уезжайте из Венеции. Прекратите вашу грязную работу. Пусть кто-нибудь другой занимается ею. Возвращайтесь сюда, когда все будет закончено. Но не помогайте уничтожать город и народ, который любите.

– Никаких разрушений не будет. То есть больших, чем это необходимо. Послушайте, Фоска, – он взял ее лицо в ладони, – почему вы ко мне так относитесь? Вы всегда знали, чего я хочу. Когда-то верили в меня. Любили меня. Думаю, и сейчас любите. Что случилось с вами? Неужели Лоредану удалось убедить вас в том, что мы – свора животных и что революция – грязное, неблагородное дело, которым не будет заниматься ни один уважающий себя дворянин? В этом он прав. У господ не хватает мужества исправить несправедливости, ибо они знают, что корень всех зол – в них. Что в таком случае они могут сделать? Устранить самих себя? Они должны быть устранены, Фоска. И это происходит сейчас по всей Европе. Высшие классы уходят в небытие.

– Но я тоже дворянка, или вы забыли об этом? – холодно спросила она. – Я тоже уйду в небытие?

Он раздраженно выдохнул и обнял ее.

– Да, уйдете в мои объятия. Клянусь вам, когда все завершится, мы никогда не расстанемся. Я буду любить вас и буду предан вам как пес. Может быть, даже научусь делать любезные комплименты. – Он усмехнулся. – Вам это понравится? Раф Леопарди в роли чичизбео.

Фоска чувствовала, что и в его объятиях остается окостеневшей и неподатливой. Когда он попытался поцеловать ее, она отвернула лицо в сторону.

– Не надо, прошу вас. Я не хочу.

– Нет, хотите. Захотели, как только вошли в эту комнату. Вам просто хотелось сперва выяснить некоторые детали. Например, сказать мне, что вы обо мне думаете.

– Я еще не закончила, – сказала она неуверенно.

– Нет, закончили, – сказал Раф, так крепко обнимая ее, что она с трудом дышала, а его поцелуи довели ее до изнеможения. Она слегка вздохнула и прогнулась под ним. – Так уже лучше, – произнес он. – Поживей, женщина. Я ждал целых семь лет и больше ждать не намерен.

Он отнес ее на кровать. Отбросив в сторону юбки, развязал свои штаны и без проволочек погрузился в нее. Она почувствовала, вспомнила сладостное тепло прошлых знакомых восторгов. Наслаждение захватило ее, и когда он яростно сжал ее сильными руками и излил в нее семя своей жизни, она вскрикнула и вцепилась в него зубами, ногами, пальцами…

Прошло какое-то время, он нежно поцеловал ее и откатился в сторону.

– Правда же, хорошо? – прошептал он удовлетворенно. – Совсем как в прежние дни. – Он нашел ее руку и слегка пожал ее.

– Нам не нужно разговаривать, – сказала истомленная Фоска.

– Это придумал не я, – проворчал Раф. – Фоска, расскажите мне о мальчике. Какой он?

– Он удивительный, – с теплом в голосе сказала она. – Красивый… Такой красивый!.. Сообразительный и забавный!.. Впрочем, сейчас я напоминаю гордящуюся ребенком мать. Но я действительно горда. Он отличный маленький мужчина, наш Паоло.

Наступила гнетущая тишина.

– Паоло? А я думал, мы остановились на Даниэле?

– Да. Но Алессандро выбрал имя Паоло.