Маскарад

Раф поднялся на локте и сердито посмотрел на нее.

– Выбор Алессандро! – сердитым эхом повторил он. – Какое к черту отношение имеет Алессандро к имени нашего сына?

– Он хотел сына, – объяснила она. – Наследника. И он усыновил моего. Нашего. Раф, Алессандро очень хороший отец. Он по-настоящему любит мальчика. Он проводит с ним массу времени, учит его…

– Учит, как быть таким же снобом, как и он сам, – рыкнул Раф. – Черт его побери. Усыновил моего сына!

Вы имеете в виду, что он всем говорит, что отечески заботится о ребенке. И вы… вы разрешаете ему это! Фоска резко села.

– Да, разрешаю. У меня не было выбора. Либо я должна была придерживаться этой лжи, либо никогда бы не увидела сына. Но я хочу вам сказать следующее. Я рада, что он поступил так. По крайней мере у мальчика есть имя!

– Он мог бы иметь мое имя! – сердито сказал Раф.

– О да, ваше имя! Тогда бы он, я полагаю, имел бы и ваше состояние, и пользовался бы вашей защитой и заботой!

– Вы хорошо знаете, что я не мог дать ему ни первого, ни второго, ни третьего. Мне повезло, что я хотя бы выбрался из Венеции живым. И тем не менее он мой сын! Не Лоредана!

– Любой мужчина может сделать женщине ребенка, – с трудом произнесла Фоска. – Для этого не нужно особого таланта.

– Насколько я помню, вы всегда особенно высоко ценили такие таланты, – насмешливо заметил Раф. – Да и сейчас не против.

– Ну и что из того. Я этого не стыжусь. Я просто говорю, что вас здесь не было, а Алессандро был. Он взял мальчика, обеспечил его и полюбил.

– Я хочу увидеть ребенка, – спокойно сказал Раф. Ее первым побуждением было отказать Рафу. Но как она могла? Она любила его. И в конечном счете он был отец Паоло.

– Я не думаю…

– Он мой сын. Не Лоредана! Мой! – сказал Раф настойчиво.

Фоска вздохнула, зная, каким упрямым он мог быть.

– Я хочу его увидеть, – повторил Раф.

Она перекинула ноги через край кровати и повернулась к нему спиной.

– Сейчас Лоредана нет в Венеции, – сообщила она. – Я позволю вам увидеть Паоло. Но при одном условии. Вы не должны будете упоминать при нем, кто вы такой. Это лишь смутит и расстроит его.

– Он имеет право знать!

– Боже мой, Раф, ведь ему всего шесть лет! – воскликнула она. – Он любит Алессандро. Способны вы это уразуметь? Я не разрешу вам встретиться с ним и сказать, что вы его отец. Вы не пестовали его как отец, а Алессандро делал именно это. Я позволю вам увидеть Паоло, не могу отказать вам в вашей просьбе, но я должна думать и о ребенке. Обещайте мне, Раф. – Она повернулась к нему и погладила пальцем его щеку. – Умоляю, Раф, поступите так, как я прошу.

Его рот принял знакомое ей упрямое выражение. Она знала, что уговорить его не сможет. Поэтому она повернулась к нему и поцеловала.

– Ну пожалуйста, – повторила она шепотом. Он обнял ее за талию и пододвинул к себе поближе, положил голову на ее грудь. Она пригладила его волосы и поцеловала в лоб.

– Завтра, – сказал он. – Я хочу его увидеть завтра.

– Хорошо, – вздохнула она. – Завтра. Я выйду с ним в город в кондитерскую рядом с кафе Флориана. Вам это место известно. Но вы должны будете сохранять большую осторожность, разговаривая в его присутствии. Я не назову ему вашего имени. Он очень понятливый и может рассказать о вас Алессандро или кому-либо другому. Мы сделаем вид, что встретились случайно. Возможно, вы наденете маску.

Раф весьма грубо выругался. Потом притянул ее к себе и навалился на нее всем телом.

Алессандро увидел своего противника Бонапарта сидящим по другую сторону обеденного стола. Лоредану потребовалось мобилизовать все свое самообладание, дабы сдержаться и ограничиться умиротворяющими банальностями, которые проинструктировал ему высказать Бонапарту сенат. Слова Лоредана были выслушаны с величайшим презрением, и ему с самого начала стало очевидно, что ни он, ни кто-либо другой не в силах заставить Наполеона Бонапарта отказаться от мысли на следующее же утро захватить Венецию, коль скоро он того пожелает.

– Кстати, о доже, – сказал коротышка-генерал, маленькими глотками отпивая шампанское. – Я немного слышал о нем. Говорят, что он уже впавший в маразм старикан. Так ли это?

Хотя это и соответствовало действительности, Алессандро воздержался от выражения своего согласия.

– Странный выбор лидера, – заметил Наполеон. – Но, вероятно, другого, более подходящего, у вас просто нет. Маразматический лидер для маразматической республики. – Он рассмеялся своей шутке. – А инквизиторы! Я слышал, что это беззубые старцы, почти ослепшие и оглохшие, а граждан Венеции бросает в дрожь при одном упоминании их имен.

– Только в тех случаях, если они чего-нибудь опасаются с их стороны, – спокойно сказал Алессандро. – Опасаться же приходится только виновным.

– Но ведь все люди в чем-то виновны. Вы не станете возражать? Именно поэтому венецианцы и боятся.

– Страх – надежное средство держать под контролем население, – пожал плечами Алессандро.