Маскарад

– Что за друзья? Я еще не собираюсь подниматься. Я легла поздно, – пробормотала Фоска. Она присела в постели и прикрыла глаза от рвущегося через окна резкого солнечного света. – Какое яркое солнце!

Эмилия открыла двери Антонио и Джакомо, и те приблизились к кровати. Они оба выглядели необычайно торжественно.

– Поздравляю вас обоих с утренними заботами, – кисло сказала Фоска. – Ранние пташки! Эмилия, вы для меня сварили кофе? Ну хорошо, присаживайтесь. Что привело вас ко мне в столь неприлично ранний час?

Джакомо присел на край кровати. Он недавно последовал моде юных последователей парижской революции, которые старались переплюнуть друг друга в диковинной и шокирующей одежде. Этим утром Джакомо надел ярко-оранжевый сюртук, красную жилетку, синие панталоны до колен. Чулки были в красную и синюю полоску, а на шляпе трепыхалось розовое страусовое перо. Прогулочная трость Джакомо достигала его плеч, и венчала ее рукоятка с изготовленной из золота обнаженной парой, занятой амурными делами.

Он произнес какую-то идиотскую реплику по поводу погоды, и Антонио мрачно поглядел на него.

– Мы полагали, что вы, Фоска, должны узнать об этом немедленно. Арестован Лоредан.

Она уставилась на него, на Джакомо, который в знак подтверждения кивнул головой.

– Что значит арестован? Он же герой! Кем арестован? За что?

– Французский посол заявил решительный протест по поводу вчерашнего нападения на фрегат «Освободитель», – объяснил Джакомо. – У него, как все знают, конечно, не было никаких оснований жаловаться, но…

– Но посол настаивал, чтобы сенат посадил Лоредана и коменданта форта – как его зовут, Джакомо?

– Пиццамано… Посадил обоих под арест и освободил захваченных нами французских моряков.

Фоска выпрямилась в постели и окончательно проснулась.

– Вы хотите сказать, что сенат согласился? Выполнил требование французского посла?

– В интересах умиротворения, – мрачно сказал Антонио. – Сенаторы заявили, что у них нет выбора, ибо в противном случае французы расценят инцидент как военную провокацию.

– Но ведь именно это они и пытались сделать, направляя сюда фрегат! – воскликнула Фоска. – Это же смехотворно! Бесчестно! Сенаторов надо расстрелять, всех! А они еще называют себя венецианцами! Они – трусы. Вот кто они! – Она отбросила прочь простыни и вызвала Эмилию, чтобы та помогла ей одеться.

– Я должна немедленно к нему пойти! – возбужденно выкрикнула она. – Это возмутительно! Где он? С ним все в порядке? Неужели они бросили его в «Могилу»? – озабоченно спрашивала она.

– О нет-нет! – быстро ответил Джакомо. – Насколько мы представляем, его с удобствами разместили в одной из комнат дворца. О «Могиле» вообще не было речи. Все это простая формальность.

– Ничего себе формальность! – усмехнулась она, зашла за китайскую ширму и скинула с себя ночную одежду. Эмилия принесла нижнее белье и платье. – Они взяли под арест самого храброго, самого патриотично настроенного человека в Венеции, а вы называете это формальностью!

Антонио и Джакомо переглянулись. Им было непривычно слышать, чтобы Фоска говорила о муже в таком восторженном тоне. Еще удивительнее, что она осуждала сенат за трусость и говорила о патриотизме. Это была совсем не та Фоска, которая несколько лет назад даже не могла вспомнить, как зовут дожа.

Она вышла из-за ширмы и присела на низенькую скамеечку, чтобы надеть туфли. На ней было простое платье из прозрачного бежевого муслина, темно-коричневые перчатки и шаль из коричневого шелка с вышитыми по ней небольшими оранжевыми цветами. Друзья обменялись шепотом одобрительными замечаниями, но она на них не обратила внимания и попросила Эмилию принести дамскую шляпку и зонтик.

– Вы должны пойти со мной. Как они могут так обращаться с ним? Он стоит десятка таких, как они. Двух десятков!

И снова Антонио и Джакомо обменялись многозначительными взглядами, но решили пока в разговор не вступать. Они сели в одну из гондол Лоредана и через несколько минут прибыли во Дворец дожей.

Фоска не теряя времени потребовала встречи с секретарем дожа, с которым была немного знакома.

– Насколько я знаю, вы удерживаете здесь моего мужа. Я требую немедленной встречи с ним.

– Разумеется, синьора. Сложилась чрезвычайно неприятная ситуация. Понимаете, это всего лишь жест, жест политический. Он чувствует себя вполне комфортно. Сегодня утром даже завтракал с дожем. У него есть все, что ему необходимо.

– За исключением свободы, – огрызнулась Фоска. – Полагаю, если бы французы попросили арестовать дожа, вы сделали бы и это!

Секретарь выглядел явно смущенным. Он повел Фоску и ее друзей по длинным, богато украшенным коридорам, вверх по широкой лестнице к комнате на третьем этаже, расположенной рядом с личными апартаментами дожа. Он остановился у двери и легонько постучал в нее. Фоска почувствовала облегчение, убедившись, что у двери не было охраны и она даже не запиралась на ключ. Секретарь попросил их подождать и пошел предупредить Алессандро, что к нему прибыли посетители.

Мгновением позже он вернулся несколько обескураженный.