Маскарад

– Да мы просто хотим, чтобы ты поскорее поправилась, Реми! – оскорбленно воскликнула мать. – Поверь, мы рады твоему возвращению. Искренне рады! Но мы думаем не о себе, а о твоем здоровье.

– А мне лучше всего будет дома, – отрезала Реми. – Тем более что в привычной обстановке мне легче вспоминать прошлое. Я ведь уже вспомнила и Гейба, и маму, и…

– Реми права, – неожиданно вступился за сестру Гейб. – Ей лучше с нами не расставаться. Мы будем рядом и, если понадобится, всегда придем на помощь.

– Ну хорошо, – согласился Фрезер, но при этом на лице его читалось глубокое недовольство. – Будь по-вашему. Хотя мне лично до сих пор кажется, что ей лучше лечь в клинику.

– Но я… – снова запротестовала Реми, однако Гейб добродушно подмигнул ей и обнял ее за плечи.

– Позволь мне выступить твоим адвокатом, сестренка. Я как-никак профессиональный юрист.

Реми благодарно улыбнулась и замолчала.

– Во сколько у тебя сегодня собрание, папа? – поинтересовался Гейб.

– В десять. А что? – Я предлагаю тебе доехать вместе до центра и по дороге все спокойно обсудить.

– Да мы, по-моему, уже все обсудили!

– Ну и что? – невозмутимо откликнулся Гейб. – Побеседуем еще раз. А сейчас давай не будем спорами портить себе завтрак.

– Ладно, – нехотя согласился Фрезер.

Больше за столом о клинике не упоминали, однако Реми не покидало ощущение нависшей над ней близкой опасности. Родители, наверное, хотят как лучше, но она не может уехать. Не может – и все!.. По крайней мере, до тех пор, пока не выяснит, что ее тут держит, почему ей так важно остаться в Новом Орлеане…

12

Нэтти унесла грязные тарелки, Гейб и Фрезер Жардины встали из-за стола, а через несколько минут их машина уже отъехала от дома. Девушка осталась в столовой наедине с матерью. Она молча пила кофе, почему-то не решаясь прервать напряженную паузу.

– Реми, – Сибилла старалась говорить непринужденно, но дочь все равно почувствовала в ее голосе фальшь. – Я не хочу, чтобы после разговора о клинике у тебя сложилось неправильное представление о наших намерениях.

– Давай не будем об этом, мама. Я не поеду – и точка.

– Но мы искренне верим, что там тебе будет лучше.

Реми стало стыдно за свою резкость.

– Спасибо за заботу, но…

– Ах, ну причем тут «спасибо», Реми! – ласково улыбнулась мать. – Мы же твои родители! Мы тебя любим.

– Я знаю, – вздохнула Реми, сожалея о своей отчужденности от близких. И родные, и этот дом – все казалось ей незнакомым.

Она машинально посмотрела по сторонам, пытаясь припомнить хоть какую-нибудь вещицу. Взгляд ее упал на чашу, стоявшую на сервировочном столике. Севрский фарфор… на синем фоне, обильно украшенном позолотой, были изображены версальские сады. Внутренний голос привычно подсказал Реми, что это начало девятнадцатого века, золотой век так называемого топографического фарфора; чаша попала к Жардинам в незапамятные времена и с тех пор передается из поколения в поколение как семейная реликвия.

– Это часть сервиза? – спросила Реми у матери.

У нее возникло ощущение, будто она уже пыталась когда-то это выяснить.

– Ты всегда так считала, но, насколько я помню, не смогла найти подтверждения своей догадке, – ответила мать. – Зато года два назад тебе удалось обнаружить подлинный эскиз рисунка. Он где-то здесь, в доме, только я не знаю, где именно. – Сибилла осторожно поставила кофейную чашку на блюдце и с любопытством посмотрела на дочь. – А почему ты спрашиваешь? Ты что-то припоминаешь?

– Нет, – покачала головой Реми. – Но мне показалось, мы с тобой когда-то об этом говорили.

– Ой, совсем забыла! – вдруг спохватилась мать. – Тебе же звонила Паула. Она узнала о твоем возвращении и приглашает тебя сегодня вечером в гости. Просто поразительно, с какой быстротой разносятся по городу новости!

– А кто такая Паула?

– Паула Мичелс. Вернее, это ее девичья фамилия, она ведь вышла за Дэрила Гейлорда. Вы с детства были очень дружны: ты, Паула и Дженни Дантон.

Реми сокрушенно покачала головой.

– Не помню. Никого не помню.

– Не расстраивайся, милая… Со временем память к тебе вернется.

– Надеюсь, что да, – пробормотала Реми, уныло гадая, долго ли придется этого дожидаться. – Наверное, мне нужно перезвонить Пауле?

– Необязательно. Я сказала, что ты не сможешь прийти. Ты… не против?

– Нет, конечно.