Маскарад

На мгновение девушка просто остолбенела и тут же почувствовала, как ее заливает жаркая волна смущения и стыда. Преступник держался храбро, независимо и даже – как он только осмелился? – явно попытался с нею заигрывать! Ну и ну! У него просто нет ни стыда, ни совести! Теперь нет никаких сомнений в том, что он заслуживает самого сурового наказания. И незачем ей терять время, размышляя об его участи.

Бланш резко отвернулась и наконец увидела лавку аптекаря, куда она так старалась попасть. Теперь она ни за что, ни за какие деньги не оглянется назад! Боже, почему из многих тысяч людей, собравшихся на улице, он выбрал именно ее? Она оглянулась назад, и в эту минуту глаза обреченного на смерть встретились с глазами Бланш поверх колышущихся голов людского моря, которое спустя мгновение поглотило и саму повозку, и стоящего на ней человека.

Саймон потерял странную незнакомку из виду. Он плотно сжал губы, гордо поднял голову и постарался отбросить все ненужные мысли. Впереди его ждал эшафот, виселица на нем становилась все ближе, ближе, и как пройдет это последнее испытание, он не знал. Знал он только одно – он не убийца, несмотря на все свидетельства и обстоятельства.

– Эй, ты! Тебе пора подумать о том, что тебе предстоит! – послышался грубый голос. Стражник, не церемонясь, схватил его за руку и резко дернул вперед. Толпа снова разразилась одобрительными криками, а Саймон решительно выдернул руку и свысока посмотрел на тюремщика.

– Милейший сэр, не стоит меня толкать. – Холодно произнес он. – Я знаю, что будет дальше.

– Ах, вот как? Ты знаешь? – Охранник вновь схватил его за рукав. – Ну, тогда смотри сам, потому что я не дам такому, как ты, убежать. Ладно, нечего рассиживаться, видишь, эшафот готов. Какой он прочный и высокий, прямо загляденье!

Когда Саймон в сопровождении стражника пробирался к эшафоту, где у ступеней было расчищено свободное место, вдруг раздался легкий звон, как будто ударили металлом о металл. Почти неразличимый в шуме толпы, он не привлек бы внимания Саймона, но тут его кто-то схватил за рукав. «Подайте бедному слепому»! – послышался дрожащий старческий голос. Саймон изумленно посмотрел вниз на нищего. Это был обычный уличный попрошайка. Грязные всклокоченные волосы, морщинистое, отталкивающее лицо, в дрожащих руках мятая жестяная кружка, на дне которой позвякивают несколько мелких монет. Но в следующее мгновение он поднял на Саймона свои серые пустые глаза, и тот внезапно подумал, что их взгляд кажется ему очень, очень знакомым. А спустя секунду, едва не упав от изумления, узнал его! Перед ним находился его дядя Гарри!

– У меня нет денег, дедушка, – стараясь ничем не выдать своего волнения, произнес Саймон, а мысли в голове понеслись бешеным галопом. Дядя пришел сюда, и в этом не было ничего удивительного – он и прежде никогда не оставлял его в самых тяжелых обстоятельствах. Но почему Гарри появился в наряде нищего попрошайки? Саймон почувствовал, как в душе появляется нечто похожее на надежду.

– Извини, добрый человек, – повторил он.

– Господь отблагодарит тебя за твою доброту, сын мой, – произнес Гарри дрожащим старческим голосом. – Друзья не оставят тебя.

– Эй, старик, а ну убирайся! – Стражник толкнул Саймона вперед, но тот не обратил на него внимания, забыв даже о необходимости сохранять невозмутимое выражение лица. Друзья? Гарри сказал «друзья»? Он вскинул голову, пытаясь внимательнее всмотреться в окружавшую его толпу, и, наверняка, застыл бы от изумления, не подтолкни его тюремщик. О Боже! Совсем недалеко от себя Саймон увидел юную Генриетту в костюме мальчика! А эта старая карга, так громко орущая вместе со всеми! Да ведь это же старая добрая тетушка Бесс! Господи! Что тут происходит? Тетя Бесс и Гарри были вожаками труппы бродячих актеров, в которой выступал и Саймон, а Генриетта была их дочкой. Это означало, что и остальные его друзья где-то поблизости. Сейчас, наверняка, что-то случится!

Наконец стража смогла очистить от зевак подходы к эшафоту. Солдаты выстроились вокруг, держа мушкеты наперевес, выставив вперед ярко сверкавшие на солнце штыки и настороженно поглядывая на собравшуюся толпу и приговоренного к смерти. По краям эшафота стояли барабанщики, сопровождавшие последние шаги осужденного по земле медленным грозным рокотом своих барабанов. Еще несколько солдат с саблями наголо стояли на помосте. Палач и священник были тут же, с нетерпением ожидая начала казни. Лицо палача скрывалось под мрачным черным капюшоном, но когда Саймон взглянул на священника, то вновь с трудом удержался, чтобы не вскрикнуть от изумления. Святые угодники! В одежде смиренного слуги Божьего на эшафоте стоял его приятель по труппе, такой же бродячий лицедей, весельчак и балагур Ян.