Маскарад

— И поскольку тебе потребуется новый главный режиссер, — произнесла матушка, — лучше Уолтера тебе никого не найти.

— Лучше Уолтера?

— Он знает о музыке все, — подтвердила матушка. — И об Опере тоже.

— Ты бы посмотрел, что за музыку он пишет… — вставила нянюшка.

— Уолтер? Главный режиссер? — Бадья по-прежнему не верил своим ушам.

— …Прилепится — не отвяжешься, так и будешь насвистывать…

— Ты будешь очень удивлен, — пообещала матушка.

— …Мне особо понравилась та, где куча моряков пляшут и поют, мол, все женщины повывелись…

— Это мы о Уолтере говорим?

— …А еще есть про отвороженных, эта тебе точно придется по душе…

— О нем самом. О Уолтере Плюме, — подтвердила матушка.

— …Но самая лучшая — это где коты скачут и поют, вот эта действительно развеселая, — не умолкала нянюшка. — Ума не приложу, и как он такое выдумал…

Бадья поскреб подбородок. Голова его шла кругом.

— И ему можно доверять, — добавила матушка. — Он честный. И, как я уже говорила, он знает все об Опере. Абсолютно все. Даже то, где кое-что лежит.

Этот аргумент был самым весомым.

— Хочешь стать главным режиссером, а, Уолтер? — спросил Бадья.

— Благодарю, господин Бадья, — ответил Уолтер Плюм. — Был бы весьма счастлив. Но кто будет чистить уборные?

— Что-что?

— Не хотелось бы их запускать. Я столько сил потратил, чтобы все там работало как надо…

— О-о? Ну… В самом деле? — Глаза господина Бадьи на мгновение сошлись в кучку. — М-да, что ж, отлично. Во время работы, если хочешь, можешь петь, — щедро разрешил он. — И я даже не урежу тебе жалованье! Я… Я, наоборот, как раз намеревался его повысить! И буду платить тебе… шесть… нет, целых семь долларов, и ни пенсом меньше!

Уолтер задумчиво поскреб подбородок.

— Господин Бадья…

— Да, Уолтер?

— Мне кажется… по-моему, господину Зальцелле вы платили целых сорок долларов, и ни пенсом меньше…

Бадья повернулся к матушке.

— Он что, совсем разум потерял?

— Ты только послушай, какие песенки он пишет, — хмыкнула нянюшка. — Самое то, и даже не на этих ваших заграничных языках. А кстати, посмотрите… звиняйте на секундочку…

Она повернулась спиной к зрительному залу… … Шуршш лепчпокшурш…… И волчком крутанулась обратно, сжимая в руке кипу нотной бумаги.

— Хорошую музыку я с первого взгляда узнаю, — произнесла она, передавая ноты Бадье и тыкая пальцем в особо полюбившиеся отрывки. — Смотри, какие закорючки ритмичные.

— То есть все это… ты написал сам? — обратился Бадья к Уолтеру.

— Совершенно верно, господин Бадья.

— Надеюсь, ты занимался этим в свободное от работы время?

— Тут есть одна чудная песенка, — встряла нянюшка. — Называется «Не плачь по мне, Орлея». Очень печальная, прямо обрыдаешься. Кстати, это мне напомнило, пойду посмотрю, как там госпожа Плюм, не очух… в смысле, не проснулась ли. Во всей этой суматохе я, может, слегка переборщила. — И нянюшка Ягг бодро затрусила прочь, периодически подергиваясь, когда какая-нибудь деталь костюма в очередной раз куда-нибудь врезалась. По пути она подпихнула локтем балеринку, которая с открытым ртом наблюдала за происходящим. — Это балеринство не такая уж сложная штука, а?

— Прошу прощения, осталась одна вещь, в которую мне трудно поверить, — произнес Андре.

Подняв шпагу Зальцеллы, он осторожно провел рукой по клинку.

— Ай! — воскликнул он.

— Что, острый? — спросила Агнесса.

— Да! — Андре пососал палец. — И она схватила его голой рукой?

— Она ведьма, — объяснила Агнесса.

— Но шпага же стальная. Я всегда считал, что на сталь волшебство не действует! Это известно каждому.

— На твоем месте я бы не стала так уж удивляться, — кисло буркнула Агнесса. — Скорее всего, это был какой-то трюк…

Андре повернулся к матушке.

— И ты даже не поцарапалась?! Как… тебе…

Сапфировые глаза матушки словно бы загипнотизировали его. Когда же Андре наконец отвел взгляд, вид у него был смутно озадаченный, словно у человека, который никак не может вспомнить, куда он задевал то, что буквально секунду назад держал в руках.

— Надеюсь… гм, надеюсь, Кристина не ранена? — промямлил он. — Почему никто ею не занимается?

— Она вопит и падает в обморок до того, как начинается вся суматоха. Момент она подгадывает очень точно, — хмыкнула Пердита, она же Агнесса.

Андре двинулся по сцене, Агнесса устремилась за ним. О Кристине все же нашлось кому позаботиться — ее, опустившись на колени, обмахивала пара танцоров.

— Было бы ужасно, если бы с ней что-то случилось, — произнес Андре.

— О… да.

— Все говорят, она такая многообещающая… Сзади подошел Уолтер.

— Надо ее куда-нибудь перенести, — сказал он. Его голос звучал жестко и отчетливо.

У Агнессы создалось отчетливое ощущение, что вдруг у ее мира отвалилось дно.

— Но… но вы-то знаете, что пела за нее я!

— О, да… да, разумеется… — замялся Андре. — Просто… дело в том… это, видишь ли, опера… не знаю, как объяснить…

Уолтер взял ее за руку.

— А ты меня учил! — в отчаянии крикнула она ему.