Маскарад любовных утех

– Правильно. А через пару лет наш трест медным тазом накрылся, – сказал Кутузов. – Мы с Мишкой сразу поняли: новые руководители России ломают старое государство, скоро может случиться гражданская война, начнется разруха, безработица. И что? Мы оказались правы и успели себе соломку подстелить. Не хотелось нищими жить, не мальчики уже, вот и надумали с Мишаней заняться папиным бизнесом. Поэтому тоннель вырыли. Горский стоматолог, работает на дому, множество людей, приезжающих к нему, никого в «Кроте» не удивляют…

– Ничего не понимаю, – перебила Тамара Федоровна. – Какой такой папин бизнес? Ты о чьем отце речь ведешь? Если о Мишином, так он врачом был, гинекологом. Если же о Николае Андреевиче, то твой папа профессор.

Андрей Николаевич закашлялся. Попил воды, исподлобья взглянул на бывшую няню, крякнул и опять схватился за минералку. Николаевой стало не по себе.

– Дюша, милый, что вы с Михаилом организовали?

– Ты не знала, чем зарабатывал папа? – спросил приемный сын.

– Странный вопрос задаешь, – засмеялась Тамара Федоровна. – Коля был доктор наук, уважаемый в обществе человек, студентов учил.

– Ах, Матата, Матата, наивная ты моя… – после паузы произнес Андрей. – А что насчет дачи в Лыкино? Почему мы с тобой никогда там не бывали? По какой причине отец отправлял нас каждое лето на три месяца в Крым? Отчего бы няне с мальчиком не пожить в Подмосковье?

– Коля очень любил тебя, поэтому выбирал лучшее, – пустилась в объяснения Тамара. – В средней полосе июнь – июль бывают холодные, дождливые, а ты рос болезненным, часто простужался, конечно, в Крыму отдых для тебя был полезнее. В конце августа я возвращала в Москву румяного, вволю накупавшегося, наевшегося фруктов ребенка. Да, провести три месяца в Судаке было недешево, но Николай Андреевич никогда не думал об экономии, когда речь шла о наследнике.

– Отец работал в заочном институте, готовящем бухгалтеров, – со странным выражением на лице продолжал Андрей, – не в МГУ, не в МВТУ, не в МГИМО. Зарплата у него в вузе была небольшая. Ты не интересовалась, откуда в семье деньги? Мы ведь жили очень хорошо.

– Милый, я не являлась законной женой Николая Андреевича, – напомнила Николаева, – поэтому считала неприличным задавать некоторые вопросы. Теперь насчет того, почему мы с тобой никогда не катались в Лыкино. У нас в Москве была четырехкомнатная квартира. Обычным людям такой на троих – за глаза. Но твой папа писал учебники, ему требовались тишина, покой, поэтому он сделал дачу кабинетом, ездил туда работать…

Андрей пересел на диван.

– Матата, отец за всю жизнь издал пару методических пособий. Он же не писательница Смолякова, которая выдает на гора детективные романы с завидной скоростью.

– Ну и что? Николай трудился медленно, вдумчиво. Нельзя сравнивать научные труды и всякую белиберду, – обиделась Тамара.

– После смерти отца ты через два месяца поехала на дачу. Зачем? – неожиданно спросил Кутузов.

Тамара Федоровна удивилась.

– Надо же было проверить, что творится в доме. При жизни Николая Андреевича я там не хозяйничала, но когда его не стало, решила поддерживать порядок. Хотела помыть полы, увезти книги и рукописи, сохранить их.

– Но мне ты о своей акции не сообщила, – сказал Андрей, – отправилась тайком, меня с собой не пригласила.

– Не хотела тебя травмировать, – призналась Николаева, – тяжело ведь разбирать вещи покойных, по себе знаю. Я была восьмилеткой, когда скончалась моя мама, и тетка велела мне одежду ее в чемодан сложить. До сих пор помню, как рыдала над мамулиными платьями. Не желала тебе тех же эмоций.

– А мне в год смерти отца исполнилось восемнадцать, я уже учился в институте, не надо меня сравнивать с маленькой впечатлительной девочкой, – вздохнул Андрей. – Но вернемся к твоей поездке на дачу. Ты явилась в Лыкино и увидела, что в доме пусто.

– Дорогой, ты же знаешь: туда залезли воры, – напомнила Тамара Федоровна. – Вынесли все – книги, постельные принадлежности, мебель, посуду, сорвали занавески… Я, когда увидела разгром, растерялась. И вместо того чтобы обратиться в милицию, бросилась звонить тебе. Вы с Мишей спешно примчались в Лыкино, а Горский сказал: «Тетя Тата, не надо звать ментов. Ничего хорошего из этого не будет. Вам измотают нервы, заставят сто раз мотаться в Подмосковье давать показания и все равно никого не найдут. Жаль хабар, но он пропал и назад не вернется. Поберегите нервы, сдайте дом тем, кому нужно пустое помещение, и живите спокойно». Я его послушалась. Мишенька очень разумный.

Кутузов обнял приемную мать.