Маскарад лжецов

Уговаривать долго не пришлось, ее веки и так смежались от усталости.

— Может быть, снимешь покрывало и устроишься поудобнее? Я уверен, твой муж не рассердится. Ты во сне исколешь себе голову булавками.

Адела провела правой рукой по краю покрывала, обрамлявшего ее лицо, словно проверяя, на месте ли ткань. Оно было приколото к барбетте и совершенно прятало волосы — лишь на одном виске выбился наружу светлый завиток. Меня удивило, что красивая молодая женщина носит такой старомодный убор. В те времена барбетты можно было увидеть разве что на старухах, не желающих расстаться с тем, что носили всю жизнь. Остальные с радостью избавились от этой удавки.

— Мне нельзя... не надо его снимать. Я все равно не могу лечь... из-за ребенка. Когда лежу на спине, желчь подступает к горлу, — поспешно добавила она.

Осмонд обнял жену, и та с благодарностью опустила голову ему на плечо. Если сама она и не чувствовала булавок, то его уж точно должна была исколоть: чтобы удержать такое покрывало, их надо не меньше десяти. Что ж, Осмонд ради ее удобства готов был претерпеть все.

Она явно не привыкла спать среди чужих — видимо, жизнь не приучила. Однако робость и стеснение в дороге только помеха. Представляет ли она, представляют ли они оба, на что себя обрекли? Неужели и мне в их лета была свойственна такая наивность? Когда молод и влюблен, кажется, будто для любви нет непреодолимых преград и вместе можно превозмочь все. Не дай бог этим двоим узнать, как быстро иной раз жизнь разлучает любящих.

В свете пляшущих языков пламени огромные тени метались по стенам пещеры, словно передразнивая наши движения на манер ярмарочных мимов. Тени сливались, образуя двухголовых косматых чудищ. Горбатые драконы сворачивались в клубок, русалки извивали хвост. Тени невещественны, и все же они больше нас.

Зофиил сидел, прислонившись спиной к ящикам и уронив голову на грудь. Мне подумалось, что к утру у него занемеет шея — что ж, сам виноват. Родриго, вытянувшись во весь рост, спал сном праведника. Адела и Осмонд, обнявшись, притулились в углу — ее голова лежала у него на плече.

Жофре по-прежнему лежал, свернувшись, в дальнем конце пещеры, но не спал: в его открытых глазах отражалось пламя костра. Он неотрывно смотрел на Осмонда и Аделу. Мне вдруг стало понятно, почему он весь вечер ведет себя так тихо. Не из страха, что Зофиил расскажет про его проигрыш — бедный мальчик потерял голову. Почему молодые влюбляются так быстро и так отчаянно? Адела и Осмонд молодожены — на что Жофре надеется? Однако любовные треугольники так же древни, как человечество. Можно сказать, что первый составили Адам, Ева и Бог — вспомните, чем это закончилось. И во все последующие столетия третий лишний вносил в жизнь смуту. Однако предупреждать Жофре — только напрасно причинять ему боль. Молодые поверят в русалок и волков-оборотней, но не в то, что и старики когда-то любили.

От вида неподвижных Аделы и Осмонда, Родриго и Жофре, озаренных алым пламенем догорающего костра, мне впервые за много лет стало невыносимо одиноко. Сердце заныло от неприкаянности. Казалось, страх смерти давно ушел в прошлое: на склоне лет свыкаешься с мыслью о неизбежности кончины. И тут она внезапно обрела зримое обличье. Сейчас, когда на нас стремительно надвигалась чума, смерть предстала мне в одном из своих подобий, и грудь словно сдавило ужасом.

Зофиил торопился выехать со светом. Он боялся ущелья, боялся нас, боялся за лошадь и за фургон. У меня зрела уверенность, что он намерен при первой возможности избавиться от непрошеных попутчиков, в первую очередь от Аделы.

За ночь она немного набралась сил, но по-прежнему была бледна. Все говорило о том, что надолго ее не хватит. Однако после вчерашних замечаний Зофиила Адела преисполнилась решимости доказать, что может идти не хуже любого из нас, и даже Осмонд был явно не прочь убедить фокусника в выносливости своей жены. Однако галантный Родриго не пожелал об этом и слышать. Он сказал, что коли мы будем выталкивать тяжело нагруженный фургон из каждой лужи, то пусть Зофиил хотя бы ведет лошадь, Аделе же лучше поберечь силы.

Зофиил, понимая, что без нашей помощи из ущелья не выберется, нехотя согласился, и всю первую милю пути вымещал досаду на упрямо молчавшем Жофре. Фокусник понял, что юноша скрыл от наставника свой проигрыш, и теперь умело играл с ним в кошки-мышки: то и дело поворачивал разговор так, будто сейчас раскроет секрет, и всякий раз ловко уходил в сторону.

Однако, против ожидания, смятение в наши ряды внес не он, а Родриго, который внезапно хлопнул себя по лбу.

— Камлот, совсем забыл: на ярмарке тебя разыскивала подружка. Надо было сразу сказать, да в суматохе все из головы вылетело.

— У меня нет никаких подружек.

— Она сказала, что знает тебя. Хорошенькая такая девочка, необычная. Волосы как... как иней.

У меня мороз пробежал по коже, словно по ней провели холодным мокрым тряпьем. Значит, мне не почудилось и Наригорм действительно была на ярмарке. Тут в голове возникла новая мысль.